Но даже если это и блеф, он слишком опасен, чтобы не принимать его во внимание.

– Я поняла, леди Изабелла, – сухо сказала я. – Но что, если я сбегу к принцу Гиллиану и стану его женой, дабы покрыть свой несуществующий позор? Что вы будете делать, когда бывший опекун принца ополчится на вас?

Леди Изабелла перевела взгляд на открытое окно, и её глаза сузились.

– Значит, вот к кому ты нацелилась, – тихим тоном произнесла она. – Но со мной этот номер не пройдёт.

Она подошла к окну и раздёрнула шторы. Подёргала створки, внимательно осмотрела подоконник и только потом обернулась ко мне.

– Ты будешь сидеть тише воды и ниже травы, словно никакого солонского эликсира нет и не было, – отчеканила она. – Понадобится – запру тебя здесь и поставлю замки на дверь и на окна, а его светлость меня одобрит.

– Вот уж вряд ли, – вырвалось у меня. – Он не настолько идиот.

– Придержи свой язык, дура. Если он выберет Камиллу, так тому и быть. Если выберет тебя, опустишь свои наглые глаза и будешь поддакивать каждому его слову. Если не сбудется ни то, ни другое…

Мачеха позволила фразе повиснуть в воздухе.

– Моя жизнь превратится в ад? – предположила я. – Вы правда хотите начать между нами войну, леди Изабелла? Вряд ли в этом случае его светлость женится хоть на ком-нибудь.

Кажется, я нарываюсь. Но если я подчинюсь требованиям мачехи сейчас, то могу с тем же успехом сразу запереться в комнате и выходить только на завтрак, опустив голову и надев самое бесформенное из платьев. И ничего не есть, кроме салата.

Леди Изабелла подняла бровь, оглядывая меня.

– И чего же ты хочешь за то, чтобы не мешать нам этим вечером?

Ага. То есть сейчас начинается настоящая торговля.

Первым, что чуть не сорвалось у меня с языка, была просьба объяснить, что именно во мне так интересует его светлость. Но не в интересах мачехи мне это растолковывать.

– Расскажите мне о сиенцах, – неожиданно для себя попросила я. – Наш король женился на сиенской принцессе, но его светлость считает этот брак ошибкой. Лорд Кейран прав? Или в нём говорят воспоминания о войне?

Мачеха изумлённо уставилась на меня. Да уж, неожиданный вопрос, не так ли?

Её лицо вдруг смягчилось.

– Сиенцы повесили моих родителей ни за что, – произнесла она. – Меня едва успели вывезти из поместья – зимней ночью, в одной накидке и без вещей. Твоя мать столько времени провела в бегах, в военных лагерях и нетопленых палатках, что подорвала здоровье и не выдержала первых родов. – Она поджала губы. – Твой отец прожил бы куда дольше, если бы его не тревожили старые раны… и воспоминания.

В груди кольнуло. Я не знала своих родителей. Но если бы не сиенцы, возможно, Тиса была бы уверенной в себе и счастливой девушкой рядом с любящими отцом и матерью.

– Но сейчас у нас с Сиеной мир, верно? – спросила я вслух. – Это значит, что отношения с сиенцами изменились к лучшему. Что бы ни было раньше, оно в прошлом.

Мачеха покачала головой.

– Сиенцы просто добиваются своего другими способами. Король Эдард видит в них друзей, союзников, но это чушь. Гиены, собравшиеся делить чужой пирог, – вот кто они такие. И они вечно будут смотреть на нас как на людей второго сорта.

– И король Эдард ничего не делает по этому поводу?

– А что он может сделать, кроме как распахнуть двери пошире? – фыркнула мачеха. – Сиенская аристократия стала частью королевского двора, получила земли, деньги, влияние, и с каждым разом сиенцы всё чаще воспринимают свои привилегии как должное. Не говоря уже о королеве-сиенке, которую они уважают куда больше, чем Эдарда. И через которую получают львиную часть своих преференций.