– Я идиот, – цедит он. – Нужно было уводить тебя силой, а не верить в байки, что от бабкиной настойки у тебя вдруг появится твёрдость духа! Ну же, Тиса, последний шанс! Ты идёшь со мной?

Я лишь растерянно моргаю, и на его лице появляется обречённое выражение. Молодой красавец с сожалением смотрит на меня в последний раз.

– Ничего, любовь моя, – глухо говорит он. – Я вернусь за тобой.

В следующую секунду он бросается прочь. А за моей спиной распахивается дверь.

*

– …Солонский эликсир, – машинально повторила я вслух. – Что это такое?

Горничная вдруг охнула, зажимая ладонью рот. Глаза моей мачехи сверкнули.

– Отрава для доверчивых дур – вот что это такое, – процедила она. Весь светский лоск сошёл с неё в один миг. – Что ещё ты помнишь?

Я покачала головой. Мелькнула мысль, что я могла бы всё отрицать, но, увы, потерю памяти не скроешь.

Мачеха сжала губы.

– Агата, вон отсюда, – коротко приказала она. – Никому ни слова. Я хочу расспросить свою падчерицу.

– И о чём же вы будете расспрашивать её в столь поздний час, леди Изабелла? – раздался мужской голос от дверей.

Мы обернулись одновременно. Мачеха с досадой и даже испугом, я – с опаской, но и с любопытством.

Мужчине, стоящему в дверях, можно было дать лет сорок пять. Роскошные чёрные волосы, разделённые прямым пробором, спускались сзади на плечи. На жёстком лице выделялся крупный прямой нос, глаза смотрели прямо и колюче. Из-под распахнутого костюма виднелась белоснежная рубашка. Для столь позднего часа он был одет безукоризненно, но красавцем я его никак не могла назвать.

К тому же в его присутствии было неуютно. Словно он заполнял собой всё пространство, неумолимо заявляя о своей власти всем присутствующим.

Меня вдруг пронзило плохое предчувствие. Мужчина не был похож на дворецкого, скорее на хозяина дома. И это означало…

– Ваша светлость. – Мачеха наклонила голову. – Не думала, что мы привлечём ваше внимание.

– Любой переполох в этом доме становится мне известен, – коротко ответил мужчина. Он внимательно смотрел на меня. – Я хотел бы услышать из ваших уст, что произошло, тем более что речь идёт о моей возможной невесте.

«Это кто же такое придумал – из дома будущего жениха на свидания бегать!»

То есть я не просто хотела сбежать из дома с «моим дорогим Гиллианом». Я ещё и пыталась избежать навязанного брака.

…И, кажется, эта попытка с позором провалилась.

Его светлость коротким жестом указал Агате на дверь. Горничная вылетела с такой силой, будто только что чудом избежала порки. И какая-то часть меня её понимала: взгляд незнакомца с каждой секундой делался холоднее.

Мужчина коротко поклонился, указывая на порог.

– Вы позволите?

– Конечно, ваша светлость, – кислым тоном произнесла мачеха. – Вы у себя дома.

Его светлость шагнул внутрь и прикрыл за собой дверь. Спокойным и решительным шагом он подошёл к окну. Взялся за створки, и секунду спустя окно с глухим стуком захлопнулось. Решёток на нём не было, но ощущение, что я в тюрьме, резко усилилось.

Его светлость обернулся к нам.

– Я жду объяснений, – произнёс он. Вроде бы негромко, но мачеха вздрогнула.

– Лорд Кейран, стоит ли…

Лорд Кейран поднял бровь, мимоходом пройдясь взором по моей несмятой постели и письму, зажатому в руке мачехи.

– Разумеется, стоит. Моя возможная невеста, – сарказма в этих словах хватило бы и на дюжину невест, – по ночам любуется звёздами, а слуги докладывают о всаднике, во весь опор несущемся прочь от моего имения. – Его светлость повернулся ко мне. – Удовлетворите моё любопытство, леди: почему вы просто не сообщили, что ваше сердце занято?