Демьян поворачивает голову во сне. И теперь моя рука оказывается зажата между мужской щекой и подушкой. Я, конечно, могу выбраться и устроиться на ночь в гостиной, но продолжаю лежать здесь, в одной постели с Демьяном.

Каждую секунду я обещаю себе, что вот сейчас, вот-вот, я встану и уйду на диван. Но под размеренное дыхание Демьяна я проваливаюсь в сон. Мою ладонь приятно покалывает легкая отросшая щетина. А плечи согревает тяжелая и большая ладонь.

Мне ничего не снится, но я подскакиваю, точно ужаленная. Вернее, пытаюсь подняться с постели, но что-то меня крепко удерживает.

Не “что-то”, а “кто-то”.

Сонно озираясь по сторонам, понимаю, что уже утро.

Демьян спит, но уже на боку. Рукой он умудряется забраться под мою футболку, а коленом прижимает к матрасу. Я не могу пошевелиться, не получается спихнуть Морозова в сторону.

Он что-то бормочет неразборчиво мне на ухо, обдав запахом перегара. Мне не противно, нет. Просто физиологические потребности гонят меня в ванную комнату.

— Не убегай, — слышу его сонный шепот.

Поворачиваю голову, чтобы взглянуть в лицо парню. Он спит все также безмятежно и расслабленно.

Я снимаю его ладонь с моей груди. Слышу протестующее бормотание. И горячая ладонь возвращается на место. Лифчика на мне нет, потому каждое касание огнем разливается по моему телу.

Эти ощущения, как и сама ситуация, новые для меня, потому я совершенно не знаю, как реагировать. Влепить оплеуху? Угу, он ведь спит. Не драться же мне со спящим человеком?

Я вновь предпринимаю попытку выбраться из плена. Демьян тянет меня на себя, и теперь я оказываюсь прижатой к его телу со спины. Мы лежим на боку, Морозов — позади, но его руки оказываются на моем теле. Еще и ногой он оплетает мои бедра, и теперь мне точно не сбежать.

— Пусти! — требую я, не очень рассчитывая на успех.

В ответ чувствую лишь, как к шее прижимается мужской нос, а горячее дыхание гонит тысячи мурашек по моему телу.

Более того, нахальная ладонь начинает медленно водить по моей груди, мнет ее, не больно, скорее, наоборот.

Я начинаю краснеть, как рак, потому что в мою поясницу упирается свидетельство тому, что Демьян просыпается.

Я не оставляю попыток выскользнуть из цепких рук. А эти самые руки беспрестанно водят по моей груди, спускаясь к животу, и вновь возвращаются выше, касаются напрягшихся сосков, гладят, перекатывают меж пальцев.

Я честно собираюсь возмутиться, но Морозов окончательно наглеет, и его рука пробирается под резинку моих домашних брючек.

— Морозов! — шиплю я со стоном.

Я хватаю его за руку, впиваюсь в смуглую кожу ногтями, оставляя следы.

Слышу, как дыхание Демьяна сбивается, а движения его пальцев становятся все более настойчивыми, откровенными, бесстыжими.

Я не знаю, какие именно точки этот гадкий Морозов умудряется отыскать на моем теле, но меня точно парализует жаркими, пронизывающими спазмами. Я прогибаюсь, послушно подстраиваюсь под рельефы мужского тела. Пытаюсь хотя бы заглушить стон.

И совсем не могу справиться с ураганом, что все сильнее разрастается глубоко во мне.

Крепко зажмуриваюсь. До крови прикусываю губу. Мне кажется, что мое тело плавит дикое пламя, от которого нет спасения.

Мне хочется кричать на Демьяна, чтобы прекратил меня мучить, чтобы перестал… И чтобы продолжал делать то, от чего, я уверена, мне станет стыдно после.

Ловкие пальцы скользят глубже. Меня накрывает горячей волной, топит удовольствием. Я забываю обо всем. Тянусь к источнику моего персонального ада…

— Млять! — слышу я хриплый голос Демьяна.

Его рука внезапно замирает, когда я стою балансирую на краю пропасти. Мне хочется задушить Морозова собственными руками, прямо сейчас. И попросить, чтобы не останавливался.