— Угу. — Я зажмурилась, понимая, что он никогда не трогал меня так бережно.

Проколы не были болезненными. Все, как и было обещано. Но после каждого он прижимал к ягодице ватный диск, смоченный в спирте, а с последним уколом, придавил его плотнее и слегка помассировал, прежде чем подцепить резинку трусиков и потянуть ее наверх. Пришлось слегка приподнять бедра, чтобы помочь ему с этим.

И только когда он отошел от меня, поняла, что на меня одел белье мужчина. Не снял, что было бы логично. Похолодевшими пальцами вернула на место штаны и застегнула ширинку. И только после этого посмотрела на своего лекаря. Он стоял ко мне спиной, прямой, как палка.

— Спасибо, — пришлось сказать мне, чтобы сообщить, что на меня уже можно смотреть. Но он не стал.

— Побудем здесь немного. Ты не против?

— Конечно.

— Решила для разнообразия не спорить?

— Просто знаю, что в ближайшее время буду бегать в туалет.

— Знаешь, — протянул он задумчиво.

Я все же решилась на небольшую откровенность, учитывая, что ничего криминального в ней нет.

— Да, у меня были сотрясения. Точнее, было, — поправилась я, но Вери уже сделал выводы. — И диуретики мне кололи.

— Ты попала в аварию?

— Со мной случилась катастрофа, — не стала уточнять, — и я не хочу об этом говорить.

— Софи знала?

— Нет.

— Но…

— Что из фразы «не хочу говорить об этом» не ясно? — Я поправила футболку на плече.

— Мне не нравится твоя скрытность.

— А мне не нравится цена на бензин, но от этого ничего не изменится, верно?

— Ты стала колючкой, — примиряюще проворчал Вери и взглянул на меня. — Тебе не стоило пропадать так надолго.

— Ты ведь и сам уезжал служить по контракту, — напомнила с грустной улыбкой.

— Но это ты сбежала, сменила телефон и не отвечала на письма.

— У меня были причины.

— Про которые ты тоже не захочешь говорить. — Брат понял правильно.

— Я выросла.

— А на трусиках написано, что ты горячая девчонка.

— Вери! — Никогда мне не было так неловко.

— А спереди есть рисунок? — не унимался он.

Подушку я бросила зря. Промазала.

— Ну, может там инструкция, как не обжечься? — Мужчина ухмылялся.

— Ты невыносим.

— Или там карман для пластыря? Для крема от ожогов?

— Извращенец.

— Откуда такие выводы? — Брат выглядел оскорбленным, что не ввело меня в заблуждение. — Это не я ношу трусики с…

— Я подарю тебе несколько. Будешь самым сексуальным из всех своих приятелей.

— Приму только если они будут на тебе…

Его голос вдруг охрип, а глаза стали темными. В один момент мой сводный брат показался мне незнакомцем. Думаю, страх отразился на моем лице, раз Вери скривился и попятился.

— Лишнее сболтнул, — пробормотал он и запустил пальцы в волосы на затылке.

Эта привычка осталась с ним еще со школьных времен. Брат часто лохматил свою гриву, когда был раздосадован. А я всегда боролась с желанием привести ее в порядок, пригладив.

— Прости, что расстраиваю тебя, — зачем-то сказала я.

— Глупости. — Вери отмахнулся и направился к выходу.

Он остановился на пороге и оглянулся. Видимо, хотел что-то сказать, вот только передумал и вышел прочь. А я осталась на диване в чужом доме, все еще ощущая на своей коже прикосновения сводного брата. Этот гад трогал мою попу. Как жить-то теперь?

10. Глава 10

Домой мы вернулись, когда уже стемнело. Вери был молчалив и хмур, а я не решалась начать разговор. Ведь тогда бы пришлось отвечать на вопросы. А этого мне не хотелось. Больше всего я не хотела видеть в его взгляде разочарования. Или еще хуже – жалости. Вери считал меня сильной. Он часто хвалил во мне эту черту, и сознаваться в ее отсутствии было бы равносильно самоубийству. Мне вдруг стало жизненно необходимо, чтобы брат в меня верил.