Но усталость дает о себе знать. Я вдруг чувствую жуткую слабость в ногах и во всем теле. Мне нужно принять душ и лечь спать, иначе завтра я просто не заставлю себя выползти из постели.

– Спокойной ночи, – буркаю Жене напоследок, после чего торопливо иду к лестнице и поднимаюсь к себе.

Уже спустя пять минут я с наслаждением стягиваю с себя мокрую одежду, которая все это время неприятно липла к телу, и встаю под горячие струи воды в ванной.

Тепло действует расслабляющее и успокаивающе. Во всяком случае, внутри я словно согреваюсь, и напряжение спадает с плеч. Не хватает какого-нибудь успокоительного для мыслей, потому что они как раз никак успокаиваться не хотят.

Я не могу не думать о Жене. И о том, что сегодня он будет спать в соседней от моей комнате. Нас разделяет одна стена и куча всяких условностей. И если стену преодолеть просто – всего-то выйти из спальни и зайти к нему, то с условностями гораздо сложнее.

Теперь он не только мой сводный брат. Он еще и не свободный сводный брат. Сводный брат, который не хочет связывать себя чувствами со сводной сестрой.

Не мысли, а одна сплошная тавтология!

В общем, выхожу из душа и наспех вытираюсь полотенцем. Просушиваю слегка волосы, чтобы утром не быть похожей на петуха, затем накидываю легкий халат и выхожу из ванной.

В спальне быстро разбираю постель, плюхаюсь на подушку, чтобы наконец отдать себя в заботливые лапы Морфея. Только Морфею, кажется, плевать на мою усталость. Сна ни в одном глазу. Одни сплошные мысли и тревога. Аж бесит!

Верчусь на кровати минут пятнадцать. В какой только позе не пытаюсь заснуть. Разве что вниз головой и задом на матрасе не пробую! Толку ноль. Не получается и всё тут!

Психанув, срываю с себя одеяло и сажусь на постели, уперев отчаянный взгляд в стену напротив.

Ну, вот и как это называется? В машине я почти спала, а сейчас мой мозг передумал и решил довести меня до нервного срыва?!

Клацаю зубами, опускаю босые стопы на пол и плетусь к двери.

Спущусь на кухню и выпью чай с ромашкой. Марго всегда его делала, когда нужно было успокоиться. Говорят, у ромашки целебные свойства.

Выйдя в коридор, не могу отказать себе в том, чтобы подойти к двери в спальню Жени и прислушаться. Интересно, он уже спит? Принял душ или не стал?

Черт, я что, больная? Стою тут как идиотка, прижимаюсь ухом к двери в спальню сводного брата. А вдруг кто-то из родителей выйдет и увидит эту картину? Ужас, какой стрём!

Качаю головой и отхожу на шаг назад. Надо прекращать с этой неадекватностью! Дать Косте шанс или какому-нибудь другому парню, в конце концов. Перестать мучить себя чувствами к человеку, с которым ничего и никогда не будет.

Уже собираюсь продолжить свой путь на кухню за чаем с ромашкой, как вдруг дверь Жениной спальни распахивается, и передо мной возникает высокая темная фигура сводного брата. От неожиданности я подскакиваю, отставляю ногу назад, но не нахожу опору, поэтому меня начинает вести в сторону. Рывок и Женя хватает меня за руки, не давая упасть.

Я оказываюсь прижата к его груди. К его обнаженной груди, надо заметить, потому что ничего кроме домашних штанов на нем нет. В нос ударяет запах мужского геля для душа и шампуня, а еще легкий аромат дорогого крепкого алкоголя. Женя, очевидно, выпил перед сном.

Где-то внизу живота закручивается тугой узел, а сердце как ненормальное начинает шарахать по ребрам, норовя их расколотить в щепки.

– Ты что тут делаешь? – спрашивает он тихо, шаря взглядом по моему лицу.

– Я… я шла на кухню. Хотела выпить… чай, – кое-как мне удается выдрать слова из пересохшего горла.