Чуть было на попятную не пошёл со всем этим и не выставил её вон в разгар очередных сочувственных речей. Но отчасти назло себе выпалил про объятия. Первая ж херня, что в голову пришла, чтобы подтолкнуть девчонку к действиям и чтобы сама ко мне потянулась. Да, для видео. Потому что никакого отступления не будет. Может, хотя бы так мне станет легче и успокоюсь уже наконец.

**************

Мила так нежно меня обнимает и поглаживает, будто между нами и нет стены безразличия, непонимания и разности. Словно мы родные, а не чужие. Так и чувствую, насколько девчонка стремится окутать меня своим теплом. Слишком ощутимым, чтобы быть притворством.

От этого странно тянет где-то внутри, и я вдруг чувствую, что близок к тому, чтобы и вправду жалко внимать девчачьей поддержке. Хотя хрен там нуждаюсь вообще в этом. Мне уже давно нет дела до прошлого, а вопросы смерти отца уж точно не ей выливать.

Слегка склоняюсь к её шее, делая этим действием наши объятия более неоднозначными. Мила внимает. Замирает и мелко дрожит. Но ведь не отстраняется.

Слегка веду носом по её шее, вдыхая какой-то цветочный запах тёплой кожи. Дело секунды, но ощущается почему-то остро, и уверен, что не только мной. А потому больше нельзя медлить, пока Милка не очухается и не испортит всё. Напористо и на этот раз очень даже однозначно пошло веду ладонями по её телу, в итоге удобно устроив их ей на заднице, которой недавно крутила в тех чёртовых шортиках.

Девчонка предпринимает попытку подорваться с места, но я лишь усиливаю хватку. Желание довести план до конца, расковырять непонятный надрыв между нами и избавиться от него открыто враждебными действиями вдруг смешивается с диким и почти нездоровым азартом добиться отклика. Увидеть, как Мила стонет от меня. Плавится в моих руках, тащится от моих поцелуев и тянется ко мне.

— Ты! — зло шипит она, непонятно что выражая этим словом. А может, сразу всё.

На этот раз Мила пытается отстранить меня, а не вырваться сама. Но я молниеносно пресекаю и это попытку. Перехватываю её запястья и заваливаю нас обоих на постель. Так легко и почти беспрепятственно, будто у неё и силёнок нет. Ну или не подключает их по-настоящему…

От этой мысли неожиданно прошибает. Жадно подминаю девчонку под себя, прижимая к кровати всем весом. Пугающе быстро вхожу во вкус и отчаянно хочу добиться отклика, а не вялых трепыханий.

— Расслабься, — успокаивающе говорю, глядя на распластавшуюся подо мной Милу. — Не собираюсь я на тебя набрасываться.

Вот только самому с трудом верится в свои слова. Я не собирался переводить всё в секс, но если она подастся… Тут я уже за себя не ручаюсь, потому что возбуждение накрывает неконтролируемой волной. И «набрасываться» я, конечно, буду, пусть и не так, как действительно хочется.

Приближаюсь к лицу и вправду притихшей и едва дышащей Милы, почти соприкасаясь с ней носами. Зачем-то медлю и внимаю этому сбивчивому нерешительному дыханию, а потом всё-таки врываюсь губами в губы. Какие нежные… Тёплые… Напряжённые.

Мила собирает ткань моей футболки, сжимая её в кулак с такой силой, что вот-вот порвёт. С трудом соображаю, это такой протест или наоборот, поощрение. Мне от нехитрого и одностороннего поцелуя крышу сносит так, что и самообладание недалеко потерять. Напористо сминаю мягкие губы со вкусом пресловутых фруктов, бешусь от отсутствия отклика. Вернее, от упорного нежелания Милы его проявлять. Я ведь чувствую, что ей не пофиг. Жар между нами скоро всю квартиру подпалит.

Оттягиваю нижнюю губу сестрёнки своими, слегка прикусываю, ловлю то ли испуганный, то ли растерянный вдох. Тут же скольжу языком внутрь, вырывая из Милы тихое всхлипывание. Её язык упорно убегает от моего, а сама девчонка подо мной ощутимо ёрзает. Вот-вот, и укусит.