С целью убить время ожидания, решаю проверить пирог. Мамина выпечка однажды уже покорила изысканного гурмана в лице Артура Сергеевича, не сомневаюсь, что и его сын останется в восторге от тарта с черникой.

Едва я выпрямляюсь, после того, как минуту назад склонялась к духовке и вынимала противень, ощущаю пристальный взгляд. Между лопаток так горит, словно кто-то наклеил туда перцовый пластырь.

Оборачиваюсь, ошеломленно приоткрывая рот. Передо мной стоит тот самый парень из подворотни…

Держится он с завидным спокойствием, будто бы и не удивлен встретить меня на кухне собственного дома. Смотрит прямо и уверенно, небрежно держа в руках букет эустом.

Мне бы так! Но нет, перед глазами всё плывёт. Пальцы дрожат, с трудом удерживая горячий противень.

– Ты?!

Сдавленно срывается с моих дрожащих губ. В голове продолжает беспощадно нарастать гул, грозясь развить болезненную мигрень.

– Ну привет…. Стасик!

От дурацкого мальчишеского прозвища даже зубы сводит. Хочется достойно ответить, а лучше наорать, чтобы он больше не смел коверкать моё имя.

– Я Стася, – произношу по слогам.

Может быть, до него всё же дойдёт с первого раза и он запомнит, как не нужно ко мне обращаться.

– Очень приятно, Мирон, – наигранно любезничает он, а у самого черти пляшут в глазах. Никак иначе, что он ведёт себя паинькой только лишь в угоду отцу, который может войти на кухню в любой момент. – А это… типа тебе.

Он делает размашистый шаг в мою сторону. А я застываю на месте, всё ещё помня момент, когда он как фокусник достал раскладной нож "бабочку" буквально из ниоткуда.

Одним резким движением вскидывает руку и засовывает мокрые стебли цветов мне подмышку.

Своеобразный способ подарить букет, нечего сказать!

Неприятные мурашки бегут по телу. А кровь от наглой выходки закипает внутри меня настолько сильно, что жар, исходящий от железного противня, уже и не ощущается так сильно.

– Надо поставить цветы в воду, – отдает указания, ухмыляясь так, словно в его голове я уже стартую на поиски вазы.

Не знаю, чем думаю и думаю ли вообще в этот момент. Но в следующую секунду я протягиваю руки вперёд, передавая противень. Видимо, Мирон перехватывает его рефлекторно, голыми руками, тогда как прихватки остаются на моих руках.

Он выдерживает не больше минуты. А когда его пальцы начинают дрожать, успев обжечься, он инстинктивно дёргает руками в попытке дотянуться до ближайшей столешницы. Форма с пирогом съезжает и начинкой вываливается на одежду Мирона.

Яркое черничное пятно расползается на сером свитшоте, слишком быстро впитываясь в ткань. А я начинаю осознавать всю глупость содеянного. Меня накрывает чувством вины. И за испорченную вещь, и в целом за причинённый вред, ведь Мирон, поставив противень с остатками пирога на стол, дует на покрасневшие кончики пальцев. Всё что я могу, находясь сейчас в состоянии ступора, так это молиться, чтобы у Мирона не было сильных ожогов.

В ответ на свой поступок я с замиранием сердца ожидаю чего угодно, но только не смиренного молчания и уж тем более неуместного прилюдного раздевания.

Мирон ловко стягивает с себя испачканный свитшот. И я подвисаю. Пялюсь на кубики пресса. Подмечаю натренированность спортивного телосложения и шумно сглатываю.

Не могу заставить себя отвести взгляд и продолжаю смотреть. Наблюдаю, как Мирон разворачивается ко мне спиной, абсолютно не стесняясь и демонстрируя себя со всех ракурсов. Расстёгивает принесённую с собой спортивную сумку. Вынимает из неё первую же футболку и не спеша одевается.

– Сведёшь пятно, отстираешь, выгладишь и вернёшь в красивом подарочном пакете.