3. Глава 2

Когда ты уверена, что заковала свои чувства в кандалы, стоит только вновь увидеть того, кто был небезразличен всегда, кровь превращается в лаву, сердце — в проснувшийся вулкан.

— Герман! — Фальшивая улыбка на лице скрывает мои истинные чувства.

И хотя желание его придушить никуда не испарилось, я отмечаю про себя, что все перемены спустя годы очень ему идут.

Шип стал невероятным и притягательным: шире в плечах, с модной прической – тугой хвост, стянутый на затылке. Его лицо покрывает не просто щетина, у моего братца голливудская форма бороды – бретта.

Английская подружка-барбер любит делиться курьезами и обычной рутиной в своей профессии. Наше с ней общение в социальных сетях переросло не просто в знакомство, а в дружбу. Поэтому мне хватает одного взгляда на знакомые мужские черты лица, чтоб уловить и принять все перемены в его внешности за эти три года.

Сегодня его тело облегает кремовое поло и синие джинсы, на руке дорогие часы на плотном ремешке от Брайтлинга, на ногах модные белоснежные брендовые кроссовки.

 Со стороны мы смотримся парочкой.

Особенно когда я вот так обхватываю его крепкую и мощную шею руками, а он как будто цепями обвивает мою талию. Я смотрю на него прямым взглядом и считываю заинтересованность в его глазах. В них нет снисходительности или жалости, как в тот день, а только чистое неприкрытое мужское желание. Больше никаких прозвищ из детства вслух, все по-взрослому. Моя стратегия заключается в том, чтобы как можно ближе подпустить к себе Германа. Усыпить бдительность. Это хорошая возможность узнать все о его жизни: с кем делит постель, кто его деловые партнеры и друзья. А дальше братца ждет неприятный сюрприз.

— Прими мои соболезнования. — Опускаю взгляд и ловлю легкий бег его кадыка вверх-вниз.

Горюю ли я о безвременной кончине отчима? Нет!  Это обстоятельство спутало немного мои планы, но не настолько, чтобы мне стоило о чем-то беспокоиться.

— Спасибо, — он сдержанно отвечает. — Это все твои вещи?

— Пансионат не предполагает большого гардероба. — Делаю скорбное выражение лица и специально давлю на жалость.

Герман вновь сглатывает, и его явно коробит мое упоминание о школе. Выскальзываю из его объятий и хватаюсь за ручку чемодана.
— Роза, оставь. Не женское это дело, особенно когда рядом мужчина.

Все-таки Роза, не Ли, как в былые времена, когда мы с попкорном падали в мягкие пуфы-груши, смотрели комедии на плазме и смеялись до колик в животе.

Мы выходим из аэропорта рука к руке. Идем на парковку. Герман уверенным шагом направляется к черному, поблескивающему в лучах солнца «Гелику».

— Большие мальчики любят крутые тачки? — Я вопросительно смотрю на братца, перекидываю прядь волос через плечо на спину и провожу рукой по черному металлу машины.

— Я люблю спортивные машины, а это так… так положено.

Он быстро подхватывает чемоданы, как будто это не две тяжеловесные коробки, а школьные рюкзаки, и аккуратно все ставит в багажник.

— Прошу. — Со всей возможной галантностью Герман открывает дверь с пассажирской стороны и приглашающим жестом указывает в кожаный салон машины.

— Я люблю вип-места. — Дефилирую мимо братца и забираюсь на переднее сиденье рядом с водительским креслом. Громко хлопаю автомобильной дверцей.

«Ох, надеюсь, я не сильно ранила его тонкую душевную организацию, так по-изуверски закрыв дверь. Ведь машина стоит больше ста тысяч долларов».

Герман стоически выдерживает мои маленькие шалости. Пристегивает ремень безопасности и запускает двигатель.

— А теперь домой. — Он улыбается в свои тридцать два зуба и ловко подмигивает одним глазом.