Обязательным условием пребывания в доме Соколовых являются совместные завтраки. И этот, первый, должен был для меня стать основополагающим. Потому что мама, заглянув ко мне ещё разок с вечера, умоляла произвести хорошее впечатление.

– Всем доброе утро, – пискнула я, бочком юркнув в столовую, где уже был накрыт стол. Мама сидела белее мела, не смея вмешиваться.

А Лекс и его отец даже не ведут бровью, абсолютно игнорируя мое появление.

Их занимают куда более важные вещи.

– И кто теперь, скажи мне на милость, возместит новую обивку кресла? Итальянскую! – я как раз сажусь рядом с мамой, когда Владимир бьёт кулаком по поверхности стола, отчего вся звенящая посуда на нем даёт о себе знать.

Испуганного вздрога сдержать не выходит.

– Очевидно, что итальянцы, – наплевательски сообщает Лекс, наконец замечая меня и прожигая дыру в моем лбу. Голову поднять я не рискую. – Зачем делать такие некачественные вещи, раз их можно так легко повредить?

Градус настроения в столовой становится лишь ниже. И если до этого обстановка казалась просто неуютной, то сейчас и вовсе — невыносимой.

Неужели, у них так каждый день? Как только мама выдерживает…

– Я больше не намерен терпеть это животное в своему доме, – вздыхает Владимир, выражая вселенскую усталость. – Звони другу, пусть сейчас же забирает свою псину.

– Мой друг ещё в самолёте. Предлагаешь ему сделать аварийную посадку на нашей лужайке? – братец будто не видит, насколько сильно взбешен его отец. Или не хочет видеть. – Если ты не можешь выдержать концентрат такого количества су…

– Выметайся, – говорит Владимир таким голосом, от которого у меня сжимается все внутри. – Живо. Чтоб я тебя сегодня больше не видел.

– Да с радостью, – ухмыляется Лекс.

И только сейчас я замечаю, что на нём школьная форма одного из негосударственных лицеев "Полимат", где по слухам учатся все отпрыски важных шишек нашего города.

Все знают: пересекаться с ними — себе дороже. И словно читая мысли, прежде чем уйти, Лекс вновь одаривает меня взглядом полным превосходства и заговорщически подмигивает.

Это что такое было? Думает, я оценю его шуточки и глупое противостояние?

– Доброе утро, – стоит причине скандала покинуть столовую, я повторно подаю голос.

Ссоры-ссорами, а наладить отношения с отчимом не помешает. Не хотелось бы, чтобы и меня однажды так отчитали.

– Да какое оно уж доброе, – Владимир хватает чашечку свежесваренного кофе и залпом осушает. – Ярослава, я так полагаю?

– А Вы Владимир. Будем знакомы, – тут же нахожусь с ответом.

– Не дом, а цирк какой-то, – мужчину все не отпускает злость, поэтому голос его звучит грубо. – Тебе велено знать несколько правил.

Да что же это такое — снова правила. Это дом или концлагерь какой-то?

Но даже при всем своем негодовании я не рискую выразить хоть слово против вслух. Улыбаюсь, стараясь не навести на себя гнев Соколова-старшего.

– Никаких парней на моей территории и карманные расходы не чаще раза в неделю.

– Какие ещё… расходы? – не могу сдержать удивления.

– Таня тебе не говорила? – на этот раз грозного взгляда удостаивается моя мама, что все это время вяло ковырялась в тарелке с завтраком. – Пока ты живёшь с нами под одной крышей, обеспечивать тебя будет наша семья. И да, с этого дня ты переводишься в другую школу.

– Но… – тут уже я не выдерживаю.

Какая еще другая школа? У меня экзамены на носу!

– Данная тема обжалованию не подлежит, – не даёт вставить и слова Владимир. – Мы с твоей матерью уже все обсудили и пришли к единому выводу. Этому… балбесу не помешает здоровая конкуренция и наглядный пример того, каким должен быть нормальный ребенок. Школьную форму должны были уже доставить в твою комнату.