Чаще всего меня.

– Пластырь держи, – вручает мне коробочку, и начинает ржать.

Толкаю его в плечо, но так, чтоб он не грохнулся на пятую точку.

– Что смешного, Рус? – возмущенно спрашиваю.

– Да так…, – голубые глаза опасно сужаются, – что подумают о нашей новенькой, когда она вернется откуда-то со стертыми в кровь коленками?

До меня доходит смысл сказанного. Щеки вспыхивают от смущения.

Сволочь!

Беру свои слова обратно. Рус не человек. Он скотина!

Соскакиваю с байка и отталкиваю Тихомирова. Он поднимается на ноги, пронзает меня злым и колючим взглядом.

– Гад, – толкаю его в грудь, – какой же ты гад, Руслан!

Ору на всю улицу и не забочусь о том, что меня кто-то услышит. Мне обидно! Обидно, что он не считает меня за человека. Пытается унизить и оскорбить.

Он пытается меня перехватить за руку, но я вырываюсь.

– Посади свою задницу на байк, – орет в ответ Тихомиров.

Привлекая внимание прохожих.

– Отвали! Иначе я сейчас заору, что ты пытаешься меня похитить, – зло цежу сквозь стиснутые зубы, – сама доеду!

Резко разворачиваюсь, но тут же лечу обратно. Натыкаюсь на спину Руса. Весь воздух вышибает из легких.

– Садись на байк, – рычит на ухо, – хватит передо мной жопой крутить, Аврора.

Мое имя словно рычание собаки.

– Иначе…

– Девушка, вам нужна помощь? – интересуется проходящая женщина, поглядывая за мою спину.

Открываю рот, чтобы ответить, но Рус опережает.

– Все хорошо. Повздорили, у парочек такое ведь бывает, да?

Округляю глаза. Да из нас парочка, как из козы балерина.

Рус силой усаживает меня на свой мотоцикл и мы снова срываемся с места.

Каким-то чудом возвращаемся в академию незамеченными. Рус высаживает меня возле корпуса, не сказав ни слова. Только зло посмотрев на меня. Возвращаюсь в пустую комнату, выдыхаю, когда падаю на кровать. Взгляд прилипает к заклеенными коленкам. Да уж…Рус прав. Теперь никаких юбок, пока не заживет.

Радостно от одного… вроде меня не засекли. Но радость была преждевременной.

Первые две пары проходят в обычном режиме. Мы послушно грызем гранит науки. Хотя, меня все ещё поражает, как совершеннолетние парни и девушки подчиняются правилам этого заведения. Но, видимо, есть на них какие-то рычаги давления.

После прерывистого стука в аудиторию торопливо входит декан нашего факультета. Я непроизвольно напрягаюсь.

Он окидывает задумчивым взглядом наш курс. Тормозит на мне и на Анфисе. Непроизвольно переглядываемся с соседкой.

Она вопросительно выгибает бровь. Я дергаю в ответ плечом.

– Доброе утро, уважаемые, – декан складывает руки на груди, – до меня дошла информация, что четверо из вас вчера вечером покидали территорию, не получив на это соответствующее разрешение.

Все студенты как по щелчку замолкают. У меня потеет спина. Бросаю короткий взгляд на Тихомирова. Но он выглядит так, словно это его не касается.

Вот умеет же держать свои эмоции под контролем. Это я сейчас трясусь из-за того, что меня могут спалить.

Анфиса толкает меня под партой. Ощутимо так. Стараюсь не зашипеть от боли. Бросаю на неё уничтожающий взгляд.

– Держи себя в руках, – шепчет мне на ухо, чтобы никто не услышал.

– Я уже знаю имена трех сбежавших, – продолжает декан, и снова этот его ястребиный взгляд проходится по нам, – но, так уж и быть, дам вам шанс реабилитироваться. Кто готов признаться сам?

Трех? Интересно, это кого?

Руслан оборачивается и пронзает меня таким взглядом, от которого к горлу подкатывает тошнота.

Кусаю губу. Декан замирает взглядом на мне и снова все внутри превращается в ледяную глыбу.

Неужели он и про меня знает?