Прохожу через проходную.

— А вы куда? — тормозит охранник.

Протягиваю документ. Он смотрит по журналу, есть ли у меня разрешение на выезд.

Среди недели покинуть территорию школы можно только по специальным разрешениям, которые оформляются через родителей.

— Выходите. В девять будьте, пожалуйста, на территории.

— Конечно, — выдавливаю улыбку, и охранник возвращает мне документы.

Сажусь на заднее сидение и пристегиваюсь. С маминой манерой вождения без ремня страшно проехать даже до соседнего двора. А тут в пути минут двадцать придется трястись.

— До выходных нельзя было потерпеть? — нарушаю тишину, не отрываясь от вида за окном автомобиля.

— Рома решил вас побыстрее познакомить. Не знаю, почему именно сегодня, — мама раздраженно дергает плечом.

— Ясно, — прекращаю разговор.

Нет желания развивать тему, тем более мама сама, видимо, не в восторге, что меня пришлось забирать со школы среди недели.

Подъезжаем к трехэтажному особняку дяди Ромы, и впервые я выдыхаю. Мне нравится этот дом, он как крепость.

Светло-бежевый фасад, много окон, нет лишнего пафоса, кроме количества этажей.

До сих пор поражаюсь, как маме удалось захомутать целого министра и прожить с ним аж три года. И в отличие от брака с отцом, с дядей Ромой мама даже похожа на счастливую женщину.

Мама паркует машину на специальной площадке, и мы выходим.

— А дяди Ромы ещё нет?

— Нет, они позже подъедут. Нам надо будет сейчас организовать все. Чтобы мужчины приехали на готовое.

Ну конечно, дяде Роме мама всячески пытается угодить. Хотя её можно понять. Дядя Рома крутой мужик. В отличие от моего родного отца.

Морщусь от воспоминаний о веселом браке родителей и передергиваю плечами.

— Так, Вероника, не стой столбом. Давай салфетки раскладывай. Анна Ивановна все приготовила, все горячее, нам всего-то нужно стол сервировать.

— А ты видела сына дяди Ромы? — скорее для прекращения тягучей тишины завожу разговор.

— Нет, я как-то не ожидала, что он может появиться в доме Ромы. Они с ним и не общались толком никогда при мне. Просто знаю, что ему семнадцать и он жил с матерью. Рома им помогал. Все.

— Ясно. Не густо. Мам, мне нужно с тобой поговорить, — предпринимаю попытку разговора наедине с мамой.

— Давай потом, за столом, — отмахивается мама.

— Ма, вряд ли об этом будет интересно слушать дяде Роме и его сыну, — ещё одна попытка достучаться до сознания матери, но по сжатым губам понимаю, что и она провалится.

Погружаюсь в расставление посуды.

Иду за рюкзаком, когда уже все готово и есть вероятность, что мама сейчас меня выслушает.

Достаю бумажку и разворачиваю её.

— Мам, — протягиваю лист, — это перечень врачей, которых мне порекомендовали пройти, после того как мне стало нехорошо.

Маме кто-то звонит, и меня снова игнорируют. Рука бессильно падает, а перед глазами мутнеет.

Так и хочется встряхнуть её и заорать, почему ей плевать на родную дочь?

Входная дверь хлопает, и по дому разносится громкий голос отчима:

— Девчонки, мы приехали!

Мама тут же преображается и чуть ли не светится от счастья.

— Проходи, Ромочка. У нас уже все готово.

— Чего застыл, пойдем, — кому-то выговаривает дядя Рома.

Опираюсь на спинку стула и делаю глубокий вдох, чтобы прогнать отчаяние.

Поднимаю голову и встречаюсь с уже знакомыми голубыми глазами.

— Ты? — не выдерживаю и прикусываю губу.

Антон окидывает меня равнодушным взглядом. Прячу записку в задний карман джинсов и вытираю вспотевшие ладошки.

Дядя Рома переводит взгляд с меня на сына.

— Вы знакомы?

Антон молчит. Только сверлит меня взглядом, от которого по позвоночнику проходит ток.