Со стороны озера до места, где сидела Марфа, урывками стали доноситься звуки музыки, приносимые ветром. Марфа невольно прислушалась, безотчетно пытаясь угадать, что играют, но разобрать было невозможно, и в ней мгновенно поднялась волна раздражения. Она обернулась на звуки, с укором взглянув на подсвеченную террасу. Сквозь частые сосновые стволы ей трудно было рассмотреть собравшихся у террасы постояльцев пансионата, но взгляд Марфы почти сразу наткнулся на изогнувшуюся, будто в бессилии, фигуру, уже знакомую ей, – фигуру девушки с тростью. Марфа развернулась на скамейке вполоборота и сощурила глаза, потому как порывы ветра, в самом парке бывшие хотя и не такими сильными, как в кронах сосен, несколько сушили их.

Девушка была одна. Она стояла не у самой террасы, а чуть в стороне, и, опершись на трость, смотрела на играющих на террасе музыкантов. Помимо нее, у террасы собралось еще несколько человек, спустившихся, вероятно, к ужину или вернувшихся из очередного тура, но все они не задерживались надолго у террасы. А девушка стояла, не шелохнувшись, вытянув шею и будто впитывая каждый звук устремленным к музыкантам лицом.

Некоторое время Марфа наблюдала за ней, ожидая с минуты на минуту увидеть знакомую фигуру ее спутника. Но фигура все не появлялась, а на улице становилось зябко, и Марфа решила вернуться в пансионат.

Она поднялась по ступеням веранды и уже вошла в небольшой холл первого этажа особняка, когда вдруг вспомнила, что забыла на скамейке ключи от своего номера. С досадой поджав губы, Марфа развернулась на каблуках и направилась обратно в парк.

Навстречу Марфе поднималась от озера небольшая группа людей – возможно, вернувшиеся из пешего похода в горы туристы. Марфа увидела проводника, и та, узнав Марфу, кивнула ей в знак приветствия. Марфа ответила тем же.

Свернув на аллею, на которой стояла скамейка, где Марфа по рассеянности мысли оставила ключи от номера, она вдруг заметила, что ветер стих. Верхушки сосен молчаливо темнели на фоне почерневшего неба, по которому больше не проплывали безгласные и безучастные облака, а штормовые вихри больше не ломали изогнутых веток, заставляя их издавать печальный и горький визг. И перемена эта, необъяснимая, скорая, тотальная, поразила Марфу. Но не столько смена погоды, подобная перерождению, метаморфозе земли удивила ее, сколько видоизменение, реорганизация самого восприятия пространства, которое показалось Марфе шире и рельефней, чем прежде.

Ключи от номера действительно лежали на скамейке. Взяв их, Марфа снова посмотрела в сторону террасы, музыка с которой доносилась теперь отчетливо и громко. Девушки возле террасы уже не было.

Марфа встретилась с Мелюхиным за завтраком следующего дня. У Марфы была на тот день назначена конная прогулка к гротам, поэтому к завтраку Марфа спустилась раньше обычного. Ресторан только открылся, и никого из тех, с кем Марфа обычно завтракала, не было: собственно, в ресторане, кроме Марфы, был еще только один посетитель – немолодой мужчина с довольно упитанным брюшком, неторопливо поглощавший яичницу с беконом и запивавший ее молоком.

Марфа сидела на своем обычном месте, неспешно отпивая из чашечки с толстыми стенками горячий эспрессо – аппетита у нее в то утро не было, и даже кофе казался ей слишком сытным.

Первой вошла в ресторан девушка с тростью – Марфа заметила ее боковым зрением и узнала ее по ярко-алому платью, уже другому, но, как и прежнее, облегавшему ее формы. За ней появилась и подтянутая фигура молодого мужчины, но и на его приход Марфа не обернулась, про себя только с трепетом отметив его появление. Марфа продолжала теперь уже взволнованно маленькими глотками отпивать кофе, когда молодой человек и девушка направились к веранде. Марфу объяло похожее на густую жижу магмы оцепенение. Она желала быть неузнанной, но в то же время хотела внести в безмятежность пребывания Мелюхина в пансионате некоторую сумятицу удивления. Она поддалась воле судьбы.