— А здесь чем тебе не подходит? — беру я другой пакет кефира.

— А оплачу, — показывает он прибежавшей работнице магазина на почивший кефир, а потом снова поворачивается ко мне. — Не знаю, как-то, — небрежно пожимает плечами. — Хотелось бы посидеть. Может, в кафе? Кофе попьём. Поговорим.

— Исключено, — уверенно качаю я головой. — Но можем поговорить на улице.

Он усмехается и снисходительно морщится, когда я протестую против того, чтобы он платил за мои покупки, протягивая свою золотую карту на кассе.

Добавляет к счёту жвачку, пачку презервативов, какие-то дорогие сигареты, конфету на палочке.

— Хотя, ты права, что-то ты не для кафешки одета, — торжественно вручает он мне конфету, когда мы выходим на улицу. Распихивает свои покупки по карманам, пока я открываю и закрываю рот, не найдя что ответить. Но этот сноб словно и не замечает моего онемения. — Ну, давай хоть пройдёмся.

— Я в магазин, а не на светский раут шла, — отхожу я подальше от переполненной урны, в которую Захар выкидывает чек. И пусть подавить желание убрать в «шишку» выпавшие пряди волос не могу, словно извиняясь, что я и причёсана не очень, капюшон на голову всё равно натягиваю, потому что на улице к вечеру похолодало. И, может, этому Кронпринцу рядом со мной теперь даже идти будет стыдно, тем лучше: быстрее отправится восвояси.

— Ясно, — буркает он, словно мной действительно сильно разочарован, усмехается. — А как же главное правило всех девушек, что даже мусорное ведро нужно выносить накрашенной? — забирает он у меня пакет, чтобы нести самому.

— Андрей, давай ближе к теме. Что там на счёт мальчишника, и я пойду. Мне ещё ужин готовить. Я и так припозднилась. И вообще устала, — кипит во мне обида, возмущение, негодование, когда я останавливаюсь на развилке тропинок. И вообще я чувствую себя полной дурой. Какого чёрта я перед ним ещё и оправдываюсь? И какого чёрта он ведёт себя так, будто я что-то ему должна?

— Танк не хочет мальчишник категорически.

— Ну, я его понимаю, — пожимаю я плечами. — Прошлый раз как-то ничего хорошего из этого не получилось. И кажется, его тоже устраивал ты?

— Но у вас же всё по-другому, — неожиданно наклоняется он к самому уху, обдавая меня запахом мятной жвачки, которую уже засунул в рот, и ароматом своего густого мужественного парфюма. — Посмотри на меня.

— Что? — непроизвольно поворачиваю я голову и едва успеваю отпрянуть — так близко его губы.

— У меня щека грязная? — так и стоит он, склонив голову набок.

И на его щеке действительно красуется непонятно откуда взявшийся чёрный след, словно мазнули чем-то. Впрочем, может, он был, я его лицо не рассматривала.

— Грязная.

— А так? — делает он ещё грязнее, растирая это что-то, похожее на сажу.

— Стало намного чище. Ещё потри, — усмехаюсь я.

— В общем, если что, ты его отпускаешь? — словно забывает он про свою щёку и убирает снова выбившуюся прядь из моей причёски за ухо, под капюшон, хотя я и отодвигаюсь невольно от его протянутой руки. — Просто скажи «да» или «нет».

— Андрей, я ничего не скажу. Это мальчишник. Не мне решать.

— Ясно, — опять отворачивается он, словно второй раз во мне откровенно разочаровался. — И даже не хочешь знать, что это будет? Где?

— Блэк-джек со шлюхами? Или гольф-клуб и свежий воздух? Нет, не хочу.

— Настолько ему доверяешь?

— У меня нет причин в нём сомневаться.

— Тогда я буду считать, что это «да», — улыбается он довольно.

— Как хочешь, — пожимаю я плечами.

— Проводить тебя? До дома?

— Спасибо, как-нибудь дойду, — принимаю протянутый пакет, облегчённо выдохнув, но сделав шаг в сторону, вдруг упираюсь в его грудь, перегородившую мне дорогу. И в его взгляд, вдруг потемневший и тот самый, которым он смотрел на меня в прихожей.