Итак, многочисленность договорных типов по ГК РФ объясняется вовсе не мифической многочисленностью обязательств, якобы из договоров возникающих. Чем же тогда? Неужели римскими традициями? Возможно, но явно не только ими, ибо никакие традиции, установившиеся в рабовладельческом (!) обществе, незнакомом с принципом свободы не то что договора, но и свободы вообще в современном смысле этого слова, никак не смогли бы удерживаться до сих пор, да еще и сами по себе, в отсутствие для этого серьезных содержательных предпосылок. Я предложил бы читателям следующий ответ: скрупулезное внимание российского (да и вообще, европейского континентального) гражданского законодательства к договорным типам объясняется отсутствием в законодательстве и правоведении общепринятого взгляда на то, что делает договор договором – что придает договору юридическое значение. Вот, например, соглашение о покупке и продаже наделяется юридическим значением, а соглашение о свидании – нет. Почему? Где тот критерий (система критериев), пользуясь которым (которой) можно было бы ответить на вопрос о юридическом значении (юридической или, как раньше говорили, исковой силе) договора? «Каким образом, в силу чего юридические факты влекут за собою начало и конец юридических отношений, в силу ли некоей внутренней необходимости или в силу какого-нибудь внешнего авторитета?»[183] – спрашивает русский дореволюционный пандектист. Существуй такой взгляд хотя бы в теории – и систему узаконений об отдельных видах договоров можно было бы выбросить из Кодекса, совершенно не опасаясь неблагоприятных практических[184] последствий; в нем было бы вполне достаточно сохранить одни только общие положения договорного права. Нормативно-правовое регулирование договоров свелось бы исключительно к отдельным особенностям, лежащим в сфере более публичного, нежели частного права, и соответственно сделалось бы достоянием специального законодательства.
Кстати сказать, позволим себе небольшое отступление от основной темы (благо оно будет совершенно нелишним) – именно так выстроено английское договорное право, где в основе понятия о договоре лежит доктрина о так называемом consideration, или встречном удовлетворении. Да простят меня читатели за длинную цитату, но она – право слово! – стоит того, поскольку, во-первых, из такого источника, который в настоящее время является библиографической редкостью, а во-вторых, мне нигде не приходилось встречать лучшего – более толкового, четкого и ясного – русскоязычного объяснения интересующего нас чужеродного юридического феномена[185]. Итак: «Особенностью англо-американского права, имеющей весьма важное значение, является требование в качестве непременного условия, необходимого для признания юридической силы за договорным обязательством, наличия встречного удовлетворения (consideration)… Всякое договорное обязательство (или отказ от права) действительно лишь в том случае, если та сторона, в отношении которой оно принято, со своей стороны пошла на некоторую жертву в пользу обязавшейся стороны. В решении по делу