в случае нарушения.

Так понимается и работает (ну или, во всяком случае, должно работать) начало свободы договора. Теперь, прежде чем приступить к раскрытию темы настоящей статьи (выявлению перспектив развития начала свободы договора в современном российском праве), нам нужно постараться ответить еще на один предварительный и весьма любопытный вопрос. Нельзя не обратить внимание на то, что ни определение понятия договора, ни определение родового по отношению к нему понятия сделки из ГК РФ не выдвигают каких-либо требований насчет техсодержательныхусловий (критериев), соблюдение которых является необходимым для достижения ими намеченного юридического эффекта. Они ограничиваются только общим указанием на частное волевое происхождение сделок и договоров и, следовательно, на свободно сформированную, правильно выраженную и адекватно усвоенную частную волю к юридическим последствиям. «Первым[175] условием для юридической силы всякого – даже имущественного – договора является наличность у договаривающихся воли придать своему соглашению юридический характер (animus obligandi); ведь сплошь и рядом даже обещания имущественного характера даются без намерения связать себя юридически… Во всех тех случаях, где такого юридического намерения нет, разумеется, ни о каком обязательстве, ни о каком иске не может быть и речи»[176]. Статья 420 ГК РФ, называя договор соглашением, ориентирует науку еще и на такой признак, как совпадающий, а вернее сказать, согласованный характер частной воли, выраженной в договоре. «…Интересы и воля одной стороны, благодаря встречности, соответствуют интересам и воле другой, [благодаря чему] они приходят к соглашению, в результате чего возникает общий волевой акт»[177]. «Необходимыми признаками договора, нашедшими закрепление в законе, служат наличие согласованной сторонами общей цели их взаимосвязанной деятельности и достижение соглашения по всем существенным условиям договора»[178].

Итак, если налицо какой бы то ни было акт выражения вовне согласованной частной воли, направленной вроде как на возникновение, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, то перед нами договор в юридическом смысле этого слова. Никаких других требований и ограничений – внутренних содержательных условий, которым должен соответствовать такой акт, чтобы стать договором, законом, кажется, и не выдвигается. Статья 421 ГК РФ, можно сказать, добавляет масла в огонь: заключайте, дескать, любые договоры (с любыми лицами, любого содержания и типа), не нарушая, разумеется, императивных норм закона (п. 1 ст. 422 ГК РФ). Казалось бы, вот оно – настоящее раздолье для частной юридической деятельности, частного гражданского правотворчества: договаривайся – не хочу! Но это, если не видеть ничего, кроме ст. 153, 420, 421 и 422 ГК РФ. А если видеть? А если видеть, то сразу «вылезает» весьма неудобный вопрос: если все так замечательно и прекрасно, то для чего же отечественному Гражданскому кодексу нужно такое огромное количество норм об отдельных видах договоров? Их наличие можно было бы понять, если бы начало свободы договора не было бы известно нашему законодательству или если бы оно выдвигало какие-то внутренние содержательные условия допустимости и действительности гражданско-правовых договоров. Но ведь ничего же этого нет! И, несмотря на это, «договорная» часть традиционно является самой обширной в нашем ГК, а как следствие, и в нашем гражданском правоведении. Кстати, не только «нашем»: как тут не вспомнить известное высказывание «француза» А. Фуллье, согласно которому