–Сударыня! – Кавальон постарался придать своему взгляду такие восхищение и подобострастие, на которые только был способен. – Господин Пальмароль всегда помнит о вас и шлёт вам нижайший поклон! Но я отнюдь не его протеже, как вы могли подумать. И пусть мой скромный кафтан не вводит в заблуждение просвещённейшую из парижанок!

–Но кто же вы? – воскликнула Жерминьяк, переводя мутный взгляд, в котором читались признаки старческого слабоумия, с камина на диван, а с дивана на Кавальона.

–Присядемте, мадам! Я расскажу всё по порядку.

Старуха опустилась на обитый розовой материей диван и с удивлением принялась внимать истории, которую Кавальон начал, ни больше ни меньше, со своего рождения. На этот раз о Польше не было ни слова. Гость поведал, что происходит из знатного трансильванского рода, но с младенчества оказался отдан на воспитание чужим людям. Затем последовал рассказ о годах учёбы, выборе жизненного поприща, жестоких интригах, разочаровании в людях, удивительных путешествиях...

–Но кто вы? – вновь и вновь переспрашивала мадам. – Назовите мне своё имя! Ведь вы в действительности не Кавальон, как я понимаю?

–Терпение, сударыня, и вы будете вознаграждены! Быть может, через несколько минут вы сами назовёте мне моё имя! А пока что вернёмся к рассказу... Итак, исходив Англию вдоль и поперёк, я, в конце концов, сел на корабль и неделю спустя оказался в Швеции.

–В Швеции! – ахнула Жерминьяк.

–Но там я не собирался задерживаться. Путь мой лежал дальше, в Россию. Прибыв в Петербург, я первым делом навестил императрицу Екатерину и сообщил ей, что собираюсь направить свои стопы в Сибирь. При дворе мне немало обрадовались. Они как раз искали просвещённого человека, не боящегося мороза, которого можно было бы направить в самый отдалённый уголок страны. Дело в том, что у императрицы зародился план цивизовать живущих в Сибири дикарей...

–В Сибири живут люди?

–Да, мадам. И дабы научить их грамоте, Екатерина подыскивала подходящего человека, коего и обрела в моём лице. Я заверил её, что не пройдёт и года, как её узкоглазые подданные, одетые в шкуры животных, заговорят по-французски не хуже самого знатного парижанина. Мне выдали сани, и я отправился в путь. Каких только трудностей не пришлось мне преодолеть в течение этого путешествия! Русская зима оказалась в сто раз суровее нашей нынешней зимы, мадам! Птицы на лету падали замертво, волки обращались в ледяные глыбы, которые не мог растопить даже огонь! Впрочем, пару раз мне всё же пришлось столкнуться с дикими животными. В окрестностях Москвы на мои сани набросилась стая свирепых медведей. Извозчик в страхе бежал, местные жители, вопя от ужаса, попрятались в свои шалаши. Что мне оставалось делать?! Я вспомнил каббалистическое заклинание из "Малого ключа Соломона"...

–Так вы знакомы с Каббалой?

–У меня высший градус в ложе Девяти сестёр, мадам, а, кроме того, я брал уроки алхимии у самого Парацельса! И заклинание помогло мне раскидать одного за другим пятнадцать разъярённых русских медведей.

–Поразительно!

–Благодарю вас! Однако, продолжим. Стуча зубами, потеряв извозчика и несколько лошадей, питаясь одними шишками и кореньями, я всё-таки добрался до Сибири. По пути я основал восемь железоделательных заводов и два университета, обнародовал несколько декретов Екатерины, отменяющих крепостное право, и спас от разбойников прекрасную девушку, оказавшуюся впоследствии внебрачной дочерью покойной императрицы Елизаветы. Прибыв на место, я немедленно приступил к обучению аборигенов.