– Ай да душик барышне устроил! Куда там Шарко! – загромыхал Коган через несколько минут. – А какое моднявое шлямпопо ей надел! Ой, не могу, жаль, я этого не видел!

– Ты лучше почитай, – вздохнула Белла, – на какую сумму ему пришел по суду исполнительный лист… Барышня грамотная, подала иск за сумку, машину, телефон и моральный ущерб. Судья даже не стала слушать Маркова, когда тот пытался рассказать про соседские гулянки до рассвета, ор по телефону и музло на весь двор, и полностью удовлетворил иск Мухиной!

– Чтооооо?! – глаза Ефима округлились, когда он прочитал сумму. – Да таких цен на телефоны и сумки ни в одном бутике нет! Не первую же серию она покупала, уровень не тот!

– Моральный ущерб, душевная травма, – вздохнула Белла, – обидели девушку, не дали ей в полночь по телефону матом во дворе орать. А почитай, какая пенсия у Маркова и посчитай, сколько лет ему придется полпенсии отдавать и на остаток "баранку на три дня делить".

– Двадцать тысяч? В месяц? Мишугене (С ума сойти – идиш /прим. автора/)! Я о таком уже давно не слышал, как только люди целый месяц на такую сумму живут? И это заслуженный человек, бывший врач?! Да он лет пять как минимум будет голодным ходить, расплачиваясь с этой "страдалицей"! – вознегодовал Коган.

– Так ты даешь мне "добро" на акцию для Савелия Петровича?

– Уже дал. И более того, грош цена нам была бы, если бы мы отказались помочь человеку, а заодно и разобраться, – воинственно встопорщил холеные усики Ефим, – почему стражи порядка были так лояльны к этой барышне, систематически нарушающей закон о тишине! И участковый мог бы найти управу на шумные сборища на своей территории! Кто она, ты говоришь, по роду деятельности?

– Сотрудница риэлторской фирмы, – Белла полистала документы, – старший менеджер, или что-то в этом роде.

– Ааа, понял. Что за фирма, как называется?.. Да, что-то я о ней слышал от коллег.

– Ясненько, – Белла воинственно притопнула каблучком. – С завтрашнего дня начинаю работать по этому делу. Ну, держись, Марина Батьковна! Расхрабрилась со стариками воевать, ущербы моральные с них требовать, будешь теперь иметь дело с ученицей самого Когана! А у тебя что, Фима?

– Банальное дело, – муж со скучающим видом плюхнулся в кресло. – Скоро я от обвинения гулькин нос оставлю. Нет, ну это просто неуважение к мэтру отечественной адвокатуры, так топорно обвинение выстраивать! Свидетели на перекрестном допросе чушь полную несут, вещдоки такие, что ими только подтереться, следователь на один и тот же вопрос по-разному отвечает, – Коган с хрустом потянулся, – ребята, ну, я такие примитивные делишки еще на четвёртом курсе мог расщелкать! – он заурчал от удовольствия, когда Белла начала массировать ему плечи, – ууу, хорошо! Уланов сегодня в Мордовию сорвался, доследование для своей подзащитной выбивать, Игорек в Колпино в очереди к второму клиенту сидит – вот бедолага, к одному три часа сидел, теперь ко второму, полдня в очередях провел, бедный парень! Кстати, надеюсь, сегодня ты не будешь ставить кулинарные эксперименты? – с опаской спросил он. – Не то, чтобы мне не понравились твои биточки, но…

– Щазззз! Будут тыквенные оладьи и полента… ладно, не рычи, я пошутила! Так и быть, согласна на твой любимый "Империал"!

*

Наташа Навицкая терпеть не могла, когда вместо продуктивной творческой работы у нее наступал кризис жанра. Наполовину написанная книга уже вторую неделю лежала раскрытой все на той же странице, и на бумаге не появлялось ни строчки. Сдать ее нужно было не позже 1 ноября. Это только кажется, что до ноября еще далеко – время пролетит незаметно, а опаздывать и подводить людей Наташа терпеть не могла. Армейская служба в юности приучила ее к дисциплине и исполнительности. В издательстве Навицкую, автора серии детективных романов "Армейский детектив" знали как серьезного и ответственного литератора, и она дорожила этой репутацией.