– Юра, вы с Катей завели собаку?

Я уже понял, что этот вопрос будет преследовать меня минимум неделю, пока все соседи не узнают, не привыкнут и не устанут обсуждать изменение моего статуса: был человеком, стал собачником. И потому придумал универсальный ответ:

– Хорошенькая, правда?

Баффи подняла голову и благодарно оскалилась. Как ни крути, она действительно хорошенькая: от кончика носа до кончика хвоста.

– Девочка? – поинтересовалась Лея, разглядывая лохматое создание.

– Да.

– Взрослая? – осведомился Боря.

– Полгода.

– И уже такая большая?

– Она еще совсем маленькая. – Я наклонился и почесал Баффи за ухом. Ну там, где рассчитывал отыскать левое ухо, поскольку отыскать хоть что-нибудь в этой копне шерсти было затруднительно. – Нам еще расти и расти.

И поймал себя на мысли, что превращение в собачника, искренне умиляющегося всему связанному с любимцем, не заняло много времени: один-единственный вечер – и лохматая девочка заняла изрядный кусок моего сердца.

– Ей будет удобно в квартире?

– Она у меня большая.

– Да, – согласилась Лея. – Собачка большая, и в квартире ей вряд ли будет удобно.

И выразительно посмотрела на супруга.

– У нас собачки нет, – печально сообщил Боря то, о чем я и без него знал. – И вряд ли предвидится.

– Потому что держать собаку в квартире неправильно, – продолжила Лея Давидовна. – Только животное мучить.

– Можно завести маленькую собаку.

– Борис, не начинай!

– Хорошо, Леечка, – кивнул Боря и послушно перестал начинать.

Леечка, точнее, Лея Давидовна Запятая, обожаемая супруга моего друга Бори, очень хотела завести что-нибудь кошачье, хитрое, пушистое и на мягких лапках. Лея Давидовна с детства питала к кошкам слабость, а вот Боря, напротив, терпеть их не мог. В один прекрасный день Лея все-таки внесла в квартиру забавного голубого британца, но хитрый Боря сумел убедить жену, что у него открылась невероятно жуткая, смертельно опасная аллергия на шерсть или что-то еще, привнесенное котенком, и поразмыслив, Лея Давидовна благоразумно оставила в доме того питомца, который добывает деньги, а не гадит в тапки. Поэтому теперь у Запятых жили рыбки: выдумать аллергию на них у Бори не получилось.

Тут необходимо добавить, что за все время существования семьи Запятых это был единственный случай, когда Лея Давидовна не получила желаемого. Женщиной она была далеко не старой, всего тридцати трех лет, но строгой, а главное – целеустремленной, как почуявший добычу флибустьер. С мужем они жили душа в душу, то есть в точном соответствии с пожеланиями Леи Давидовны, и потому Борис Запятой получил у милых соседей и дружелюбных коллег псевдоним «Подпятой», полностью отражающий существующую действительность.

– Вы собачку завели гулять на самоизоляции? – спросил Боря, опускаясь на корточки и почесывая Баффи за ухом. Было видно, что девочка нравится ему до ужаса, и Боря из последних сил сдерживается, чтобы не обнять Баффи и не зарыться лицом в ее шерсть. А хитрая Баффи улыбалась в ответ шире обычного, очевидно, понимая, что в следующий раз Боря притащит ей конфетку или еще что-нибудь вкусненькое.

– Мы ее просто купили, – ответил я. – Но так получилось, что благодаря Баффи будем больше гулять.

– А нам гулять не с кем, – вздохнул Запятой. – У нас собачки нет.

Лея Давидовна поджала губы и отвернулась.

– С рыбками погуляй, – предложил я.

– Аквариум большой.

– А ты какую-нибудь рыбку в баночку перелей…

– Юра, хватит шутить, он ведь и правда перельет, – не выдержала Лея. – Вы с Андреем сделали из Бори какого-то сорвиголову.