— Сама? — произнесла она с удивлением.

— Да, — гордо ответила Эля. — Пока ты навещала внуков, я немного похозяйничала.

— А ты уверена, что это съедобно?

— Абсолютно. Константин уже попробовал, — с обидой в голосе девушка проворчала в ответ.

— Ох, милая, — расхохоталась старушка. — Ну давай, — Эля протянула румяный квадратик и замерла в ожидании приговора. — Вот если бы у меня зубов было на пяток больше… — Марта осеклась и с интересом рассматривала, как показалось Эле, чашку с чаем в ее руках.

— Нашла в буфете, — приподняла она изящный фарфоровый предмет, — очень красивая роспись, — провела пальчиком, очерчивая ветви сирени.

— Элечка, я раньше не замечала на тебе колечка. Константин подарил?

— Нет, Темный князь. В знак покровительства, — пояснила и принялась за следующее печенье. — Маленькому Нику преподнес красивую карусель. Замечательная, яркая игрушка. Два яруса с разными животными, мне очень понравился маленький тигренок, когда заводишь, он перебирает передними лапками.

— Очень мило со стороны князя. А кто-нибудь еще получил подарок? — Марта отложила печенье и совсем забыла о чае.

— Лиля. Кулончик в виде кленового листа на золотой цепочке. Листик сплошь усеян маленькими изумрудами. А у меня серебряное колечко, красивое, не находишь?

— Очень, Элечка, красивое. Кленовый лист — это знак дома Стриксов.

— А колечко? Тут есть надпись, но я ни слова не разобрала, каждая буква находит на другую, — Эля протянула левую ладошку, демонстрируя пальчик.

— Я же без очков, нашла кому показывать. Ты у Константина спроси. Он уже видел ваши подарки?

— Да.

— Ну хорошо, — теплая улыбка озарила лицо старушки, которая пригубила горячий напиток. — Элечка, а Александр сам надел колечко тебе на пальчик?

Вопрос застал девушку на выходе из кухни, когда был выпит чай и вымыта посуда.

— Сам. Но я его не касалась и при нем не садилась, — информировала скороговоркой, — не должен злиться. Все правила этикета соблюла.

— Конечно-конечно… не должен. Приятных снов.

— И тебе, Марта.

5. Глава 4

Откинувшись на бортик ванны, Эля бесцельно блуждала взглядом по темно-синей керамической плитке, изучая замысловатые узоры на противоположной стене. Песочные завитушки напомнили обложку детской книги арабских сказок. Самая любимая, которую Вела могла прочесть для дочери пять-шесть раз за вечер, называлась «Молодой принц». На одной из иллюстраций был тот самый принц — младший сын царя. Эля могла поклясться, что его рисовали с Темного князя. Словно искусный портрет. Девушке захотелось убедиться, не подводит ли память, а вдруг это ее фантазии, и на кипенно-белом листе плотной бумаги изображен не молодой мужчина с темными волосами, четкими бровями, прямым носом и манящими ярко очерченными губами, а кто-то другой, какой-нибудь обрюзгший старец.

Когда вернется домой, первым делом перевернет библиотеку, но найдет некогда любимую книгу. Эля с силой сдула воздушные холмики пены со своей ладони. А вообще какое ей дело, похож принц из сказки на Александра или нет?!

— Никакого, — ответила вслух.

Неторопливо смыв с себя остатки пены, насухо вытерлась полотенцем, надела теплую пижаму. Константин явно забывал, что в его доме живут и люди. Нет, отопление работало, но температура была выставлена на девятнадцать градусов, «согласно рекомендациям об оптимальном температурном режиме в жилых помещениях». Только, кажется, тот, кто выдумал эту цифру, никогда не выбегал из напаренной ванной комнаты и не ложился на кусок льда, именуемый постелью, отбивая задорный ритм зубами.