– Но, мэтр, я просто услышала сзади шум, обернулась посмотреть, что там, и …, – сбиваясь от волнения, пролепетала она.

– Почему же этот загадочный шум услышали только вы? – саркастически улыбнувшись, поинтересовался экзаменатор. – Быть может, потому, что остальные заняты своими заданиями и не пытаются проконсультироваться с однокурсниками?

Кьяра не нашлась, что ответить, ее щеки пылали, а пальцы беспорядочно теребили кружевной край рукава.

– Вы нарушили правила поведения на экзамене! Повторяю: сдайте вашу работу немедленно!

– Но я не… – попыталась возразить Кьяра и замолкла под ледяным взглядом серых глаз, смотревших из-под тяжелых век.

– Я сказал: немедленно! – непреклонным тоном произнес мэтр Аландэр. – Вы можете быть свободны!

На глаза Кьяры навернулись слезы. Не смея больше возражать, она встала, сделала несколько неуверенных шагов, будто надеясь, что экзаменатор передумает и, повинуясь повелительному жесту мэтра Аландэра, положила работу ему на стол. Секунду помедлив, она судорожно вздохнула, из последних сил сдерживая слезы, и, не попрощавшись, выбежала из класса.

***

Микаэль нашел ее не сразу: Кьяры не оказалось ни в столовой, куда дружной толпой двинулись оголодавшие после экзамена адепты, ни в академической гостиной, где стайка девушек увлеченно обсуждала предстоящий зимний бал, ни в библиотеке, где она так любила проводить время. Уже отчаявшись, он бесцельно бродил по замку, когда ноги вынесли его в Зимний сад, разбитый на территории Западного внутреннего двора и занимавший его площадь почти целиком. Это царство вечного лета было рукотворным чудом, сотворенным Целителями несколько столетий назад. Здесь были собраны самые редкие растения и целебные травы со всех уголков империи. Сложная система многоуровневых плетений шатром накрывала сад, поддерживая в рамках контура постоянную положительную температуру, и под стеклянным куполом оранжереи в любое время года зеленели кусты акации и шиповника, дурманили голову ароматы экзотических цветов, и весело щебетали птицы.

Микаэль брел по усыпанным гравием дорожкам, уставившись себе под ноги, и может быть, поэтому случайно заметил блеснувший слева в траве огонек. Он наклонился и поднял с земли изящную заколку, навершие которой украшал выложенный гранатами листок клевера. Микаэль радостно улыбнулся: во-первых, Кьяра обрадуется, что он нашел пропажу (она рассказывала, что заколку ей привез из Шида в подарок отец), а во-вторых, находка означала, что он на верном пути. Спрятав заколку в нагрудный карман, юноша направился дальше, в глубь оранжереи.

Кьяра сидела на низенькой кованой скамеечке, прячущейся за кустом сирени и совершенно незаметной с дорожки. Михаэль прошел бы мимо, если бы не услышал доносившиеся оттуда тихие всхлипывания. Не замечая ничего вокруг, девушка уткнулась лицом в согнутую в локте руку, и плечи ее подрагивали от сдерживаемых рыданий. Длинные каштановые волосы, раньше убранные заколкой в аккуратный пучок, сейчас в беспорядке рассыпались по спине. Юноша поколебался пару мгновений, а потом нерешительно тронул девушку за плечо.

– Кьяра, пожалуйста, не плачь! Прости меня, я такой идиот! – виновато произнес он дрогнувшим от волнения голосом, но она даже не повернула головы.

– Кьяра!

– Убирайся! – всхлипнув, ответила она.

– Послушай, я не думал, что так выйдет. Просто я совсем тонул и надеялся, что ты, как всегда, меня спасешь, а этот старый сморчок, как назло, оказался не в меру внимательным и…

Кьяра вскочила. Руки ее непроизвольно сжались в кулаки, а мокрые от слез глаза пылали гневом.