– Вы утверждаете, что Бьянка невиновна, а имя своего соучастника называть не хотите. Вы понимаете, что таким образом берете всю вину за совершенный поступок на себя? – склонив голову набок, поинтересовался мэтр Дамиан.

Кьяра чувствовала, что вот-вот разревется не хуже Бьянки. Она не имела ни малейшего желания становиться козлом отпущения, но совершенно не видела выхода из ситуации.

– Молчите? Что ж, пусть будет так. Это ваше решение, и вам расхлебывать его последствия. Однако, я обещал, что если провинившийся сознается, я выслушаю мотивы его поступка. Я всегда держу слово. Итак, зачем вы взяли книгу?

Кьяра впервые за все время разговора подняла на него глаза.

– Мне хотелось узнать, как Темные описывают историю империи, посмотреть на происходившие события с другой точки зрения, самой все понять и во всем разобраться, – честно сказала она и добавила негромко: – Простите, я не хотела, чтобы так вышло!

– Ну что же, тяга к знаниям, пожалуй, единственная причина, которая может оправдать даже настолько дерзкий и опрометчивый поступок…, – словно размышляя вслух, произнес ректор и снова неожиданно задал вопрос: – Вы читали что-то из «Хроник» ранее?

– Да, я прочитала их все, – снова уставившись в пол, ответила Кьяра.

Повисло долгое молчание, и она решилась украдкой взглянуть на мэтра Дамиана. На его тонких бледных губах играла странная улыбка.

– В дальнейшем мне будет интересно обсудить с вами прочитанное, – наконец произнес он, – И за то, что вы были искренни, я пойду на уступку и исключать из Академии вас не стану. Но за свои поступки нужно отвечать, и вы будете наказаны. Думаю, хорошая порка и несколько дней в карцере заставят вас в будущем задумываться о последствиях своих решений.

Внутри у Кьяры все похолодело от ужаса. Ее будут пороть! Нет, телесные наказания не были в Академии чем-то сверхобычным, но, во-первых, пороли обычно младшекурсников, чаще нарушавших академические правила, а во-вторых, в основном мальчишек. Кьяру за все время обучения в Академии ни разу не подвергали этому позорному наказанию. Она закусила губу, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

Мэтр Дамиан между тем, что-то быстро писал на куске пергамента. Закончив, он позвонил в колокольчик и через несколько мгновений в кабинет с поклоном вошел слуга.

– Проводишь эту адептку к Йозефу и передашь ему от меня записку, – распорядился он. – Да на словах добавь, что я приказал выпустить Бьянку Легре.

Академическая тюрьма представляла собой небольшую, отдельно стоящую одноэтажную каменную постройку, прилепившуюся к крепостной стене, кольцом опоясывающей Цитадель. Сложенная из неотесанного серого камня, почти без окон, она, вероятно, изначально играла роль какого-то склада, а впоследствии была приспособлена под нужды Академии.

Кьяра была здесь впервые, и будь ее воля, не бывала бы никогда. Шагнув вслед за провожатым под низкий косяк потемневшей от времени двери, она оказалась в небольшой полутемной комнате, абсолютно пустой, если не считать стоявшего в дальнем углу грубо сбитого деревянного стола. За ним над раскрытой толстенной книгой клевал носом совершенно лысый мужчина с одутловатым лицом, изъеденным оспинами. Он неторопливо поднял сонный взгляд на вошедших.

– Господин ректор распорядился проводить эту адептку к вам, клирик Йозеф, – поклонился слуга и, подойдя, положил на стол записку.

– Удался сегодня денек! Дамиан что, решил пол-академии в карцеры пересажать?! – недовольно пробурчал себе под нос рябой. – Да к тому же уже вторая девчонка. Одна морока с ними, соплей и крику не оберешься!