Мы ехали на отцовском ИТС, просторной продвинутой модели с эргономичными креслами и особо плавным режимом движения, так, что казалось, будто мы стоим на месте. Всю дорогу я смотрела в окно, на мелькавшие за окном строения. Отец выглядел смущённым и растерянным, он явно не знал, о чём говорить, я тоже не спешила завязывать разговор.

Судя по розовому индикатору на его браслете, отец и вправду волновался. За меня? Почему? Прошло столько лет, как мы с ним в последний раз нормально разговаривали. Я вдруг поняла, что устала на него злиться. Да, он сволочь, но его уже не переделать, а другого отца у меня нет. У меня кроме него да Игоря вообще никого нет. На глаза внезапно навернулись слёзы жалости к самой себе, и я всхлипнула, не удержавшись.

– Юленька, что такое, болит? Ох, сейчас, потерпи, летим обратно в больницу...

– Нет, не нужно, всё в порядке, – остановила я мужчину, а на его недоверчивый взгляд зачем-то пояснила, – Просто мы с тобой так давно не общались, что я забыла, как это. Папа...

От непривычного слова, соскользнувшего с губ, я смутилась, а отец вовсе преобразился. Он весь словно засветился изнутри, робко улыбнулся. Я откинулась на спинку сиденья и улыбнулась ему в ответ. Взаимопонимание не продлилось и мига, в салоне вновь повисло неловкое молчание, и отец первый повернулся к приборной панели, я же вновь выглянула в окно.

Я не удивилась, когда ИТС плавно приземлилось на парковку одного из элитных центров. На миг кольнула неуверенность. Повседневный наряд, да ещё с сомнительным "аксессуаром" в виде экзоскелета, не располагал к посещению подобных мест. Но отец вёл себя так, словно всё в порядке, и я решила не забивать себе голову. В конце концов, это он пригласил, вот ему пусть и будет стыдно за мой вид.

Парковка была пуста, ни людей, ни роботов, ни других ИТС. Это что же, во всём здании нет ни одного посетителя?

Мы подошли к информационной стойке, отец, не глядя, ткнул в название дорогого ресторана, выбрал пометку "конфиденциально", и тут же перед нами приглашающе распахнулись двери лифта. Несколько мгновений совершенно незаметного спуска, и на этаже ресторана нас приветствовал робот.

Я вертела головой и едва не разевала рот, разглядывая обстановку. Настоящие деревянные панели на стенах! Натуральный мраморный пол! Изящные кручёные светильники, живые цветы в вазах... Я пропустила момент, когда робот остановился перед неприметной дверью, которая при нашем приближении бесшумно отъехала в сторону. Внутри оказалась уютная комнатка с деревянным столом и мягкими креслами в центре и окном во всю стену.

Я шагнула к окну. Действительно, вид на настоящее Светлое Будущее, не голограмма. Груды стекла, бетона и пластика, снующие туда-сюда ИТС, мелькающие прямо в воздухе рекламные слоганы.

Странная, неестественная, но тем не менее завораживающая и такая привычная картина. Подавив вздох, повернулась к застывшему у стола отцу и села в одно из кресел. Он тут же сел напротив, выудил откуда-то вирт-окно с меню и предложил выбирать. Я покачала головой и ответила, чтобы он заказал на свой вкус, а сама провела ладонью по поверхности стола. Тёплая и шершавая.

– Юля, я, право, не знаю, что сказать и что сделать, чтобы ты меня простила. Понимаю, что очень виноват перед тобой, и что это, скорей всего, невозможно, но всё же… Я даю слово, что буду с тобой откровенным и отвечу на любые твои вопросы. Только, прошу, не надо снова меня вычёркивать из своей жизни, – проговорил сидящий напротив мужчина.

Я смотрела на него так, словно вижу впервые в жизни, и понимала, что этот человек очень устал. Под глазами, несмотря на усилия косметологов, залегли тени, во взгляде была какая-то обречённость, вся его поза выражала непонятную мне покорность судьбе. Я знала своего отца не таким. Да и знала ли?