– Ну слушай, – оживился тот. – Расскажу. Только не про шторбов, а про кабанов. Хотя кто из нас кого ловил – это еще большой вопрос…

Вот так, за разговорами, веселыми и не очень, они миновали ландлаг Морунг.

Был у ланцтрегера фон Рауха в гарнизоне один молодой страж по имени Вольфи, родом из этих мест. И уж так он свою родину расхваливал, что Йорген с особенным вниманием смотрел по сторонам, надеясь узреть нечто прекрасное. Но, сколько ни смотрел, ровным счетом ничего хорошего в этом Морунге не нашел. Воздух как воздух и вода как вода, народ, может, и добрый, но живет бедновато, дорога совсем плохая – лошадь, того гляди, копыто покалечит.

Заглянули в придорожный трактир – Лизхен сказала, что еда дрянная, никто так свинину не готовит. Если свинину так готовить, то из нее уходит вся суть, остается подметка от старого сапога, а не свинина. И штолен так не пекут – слишком мало марципана. Лучше вообще не затеваться его печь, раз скупишься на марципан. Правда, мужская часть компании обращать внимание на такие тонкости не умела, что подали им, то и съели с большим удовольствием, оголодав с дороги. Но Йорген для себя решил, что в кулинарном вопросе Лизхен можно доверять: раз говорит она, что плохая еда, значит, так оно и есть.

– А как тут у вас с ночными тварями? – полюбопытствовал он у толстой особы в розовом чепце, разливавшей пиво. Вольфи в свое время утверждал, что ночных тварей в ландлаге Морунг вовсе мало – хоть мимо кладбища после заката гуляй!

– И-и-и, ваша милость! – всплеснула руками служанка. – Ночных тварей у нас прорва, потому как погост рядом, а осина в наших местах не растет. Даже свой носферат есть, нашему богентрегеру, его милости господину фон Кнурру, родственник. А уж шторбы так и рышшут, так и рышшут. И куда власти глядят, не знаю! Мир на дворе, Тьма ушла, а от кровососов житья нет – разве это порядок?

Нет, не порядок, согласился Йорген. Он уж и не рад был, что начал этот разговор. Почему? Да потому, что хоть и был отпущен в обучение королевским указом, но из состава Ночной стражи его никто не отчислял. А по закону всякий ночной страж, в каких бы он чинах ни ходил, узнав о присутствии ночной твари в пределах человеческого поселения, обязан сделать все возможное, чтобы тварь эту уничтожить. И если бы ланцтрегер фон Раух, покончив со свининой и марципановым штоленом, сел бы на лошадь и поехал своей дорогой, то стал бы он самым настоящим преступником, нарушившим и Кодекс Стражника, и пятнадцатый королевский эдикт. Так он и объяснил своим спутникам, очень удивленным его настойчивым стремлением задержаться в деревне Ганцендорф на ночь, ведь день был в самом разгаре, до вечера они успели бы преодолеть не одну лигу пути.

– Послушай, но никто даже не узнает, что ты эти ваши кодексы и эдикты нарушил, – попытался возразить маг.

Ему ответил Кальпурций Тиилл.

– Не забывай, что существует такое понятие, как честь мундира, друг мой, – изрек он патетично. – Дело не в том, узнает кто-то или нет, а в том, как потом жить с таким-то грузом на совести.

– Вот-вот, – уныло кивнул Йорген.

Он был рад, что силониец избавил его от необходимости говорить красивые слова. А охоте предстоящей совсем даже не радовался. Один-единственный страж, пусть даже в больших чинах, против целого выводка шторбов – это не та расстановка сил, что сулит легкую победу Добра над Злом.

Черный Легивар будто прочитал его мысли.

– Ты что же, рассчитываешь в одиночку перебить все кладбище?.. Ну пусть не в одиночку – мы с Кальпурцием тебе конечно же поможем, чем сумеем, – но все равно маловато нас, не находишь?