– Убедился? – спросила она.

– Может в следующий раз с оборудованием каким сюда вернуться?

– С каким оборудованием? Ты нормальный?

– Я-то нормальный, а вот…

Сейчас он скажет – а вот ты нет! Мирослава напряглась. Но он сказал другое:

– А вот ситуация странная. Кстати, обрати внимание, это как раз место крушения.

– Какого крушения? – Мирославе хотелось домой и не хотелось никаких экспериментов.

– Крушения бумажной флотилии. В тот раз мы не обратили внимания, а сейчас смотри – тут водоворот.

Водоворот и в самом деле был. Небольшая воронка, засасывающая в себя былинки и упавшие в воду листья.

– Его не было тут раньше. – Мирослава сначала сказала, а уже потом пожалела. Гораздо удобнее и безопаснее списать случившееся на природную аномалию, а не на собственную ненормальность. Но слово – не воробей.

– Не было. – Фрост согласился поразительно легко. Какое-то время он смотрел, как воронка медленно засасывает в себя очередную былинку, а потом сказал почти с восторгом: – Охренеть!

– Что? – Мирослава продолжала приглаживать волосы. Пожалуй, психолог счел бы это проявлением нервного тика.

– Иди сюда, посмотри сама.

Идти не хотелось. Сказать по правде, хотелось спать, и чтобы стало наконец тепло, но Мирослава подошла. Клацая зубами, встала рядом с Фростом. Он бросил на нее быстрый взгляд, стащил свою косуху, молча набросил ей на плечи. Косуха была тяжелая. Как ни странно, эта тяжесть успокаивала.

– Куда смотреть? – спросила Мирослава, тщетно пытаясь отыскать их отражения на беспокойной водной глади.

– На воронку. Видишь?

Ничего она не видела, да и не хотела больше видеть, но Фрост был настойчив, и пришлось смотреть.

– Видишь? Вода в воронке закручивается по часовой стрелке.

– А как должна? – Мирослава глянула на Фроста.

– В нашем полушарии против часовой стрелки. Так сказать, эффект Кориолиса в действии.

– Но вода закручивается по часовой…

– И это крайне любопытно.

Да, это крайне любопытно и в какой-то мере спасительно для Мирославиной психики. Может быть проблема и в самом деле не в ней, а в особенностях местности? Может быть они имеют дело с Бермудским треугольником в масштабах маленькой лесной речушки? Отсюда и все эти фокусы с волосами и голосами.

Мирославе хотелось верить в это так же сильно, как агенту Малдеру в существование инопланетян, но как быть с критическим мышлением, которое упрямо твердило, что в первый раз ее накрыло не на дне оврага, а на его краю? Да что там! В первый раз ее накрыло в детстве… Чем это объяснить?

– Ладно. – Она отступила от воды.

– Ладно?! – Фрост смотрел на нее с изумлением. – Ты не хочешь разобраться? Тебе не интересно?

– Я не хочу разобраться. Мне не интересно.

На самом деле в данный момент ее волновало лишь одно. Она боялась, чтобы эта… аномалия не повторилась снова.

Мирослава оглянулась, когда они с Фростом были на безопасном расстоянии от воды. Оглянулась на странный звук, словно бы из бутылки с шампанским выбили пробку.

Водоворот исчез. На абсолютно гладкой поверхности она увидела наконец отражение… Маленькая девочка со смешными косичками приветственно подняла вверх руку. Мирослава чуть было не помахала в ответ. Удержалась в самый последний момент, потому что нечего потворствовать собственным галлюцинациям.

Байк Фроста оказался именно там, где он его оставил – на тропинке над оврагом. Никто не позарился. Впрочем, по тропинке никто особо и не ходил. Они с Василисой не в счет.

– Могу прокатить!

Фрост глянул на Мирославу. Сначала на нее целиком, потом на поцарапанные коленки и подранный подол юбки. Мирослава представила, как она, вот такая красивая и поцарапанная, с голыми коленками и задравшейся до самой талии юбкой, подъезжает к Горисветово, и ей сделалось дурно от одной только этой фантазии.