— Ты не бойся, — Федор по-своему понял мой грустный вздох, — вернется твой Долгорукий в целости и сохранности. Он не раз на волоске от смерти был, но боги его любят.

Выяснив все необходимое, я ретировалась, но заметила, как брат меня внимательно изучал. Не нравилось ему, что я подробности из него клещами вытянула.

На завтраке он кратко рассказал домашним, что Его Превосходительство Сергей Владимирович в организации свадьбы никакого участия принимать не будет. Я тоже поспешила самоустраниться, разрешая маменьке самой всем руководить.

Антонина Михайловна прямо просияла. Я на мгновение подумала, что дело не во мне, не в происхождении, а в том, что ей жизненно необходимо кому-то противостоять. Олю, то есть меня, она третировать больше не может, других детей она любит, а с будущей сватьей у них слишком много противоречий. Есть где разгуляться.

Оставшись одна, с новой силой бросилась обучаться. Поведала Воланду о своих снах, а мою беседу с братом он и сам подслушал.

— Просыпается в тебе силушка, Оля, — мурлыкал кот от удовольствия. — Уже больше видишь. Говорил же, что ты не бесполезная...

Ага, пару дней назад все наоборот было. Мяукал истошно, вылизывался и жаловался, какой дурной хозяин ему достался.

Свободная от домашних обязанностей, за эти дни заниматься я стала больше. Утром начала пробежки устраивать, вечером тренироваться в магии. Вес сходил быстро, моментально. Через две недели все платья на мне висели, и подшивать их стало невозможным.

Антонина Михайловна и Татьяна в один из дней критически оглядели меня, поцокали языками, а потом твердо решили в город ехать. Негоже будущей княгине в одеяниях не по размеру замуж выходить.

19. 4.2

Я молча со всем соглашалась. Пора было и платье свадебное шить, и на город посмотреть хотелось. Я ведь за территорию имения ни разу не выходила.

Жаль, что с собой нельзя было взять Воланда, с ним я чувствовала себя немного уверенней.

Надолго откладывать подобные дела не стали. Уже на следующее утро я, маменька и Татьяна сидели в удобной карете. Сопровождать нас вызвался Антон, но чтобы не сидеть с женщинами, не слушать их сплетни, средний брат устроился рядом с возничим, несмотря на неудовольствие Антонины Михайловны.

Беседу я едва ли поддерживала, во все глаза уставилась на пейзажи, открывавшиеся из небольшого окна. Природа занимала меня мало, она почти не отличалась от обстановки в моем мире, правда, машин здесь, конечно, не было. Про асфальт я рассуждать и не берусь. Зато люди...

Немного совладав с даром, мне было интересно, а смогу ли я что-то в них «прочитать».

К сожалению, ничего не получалось. Проезжали мы довольно быстро, а мне требовалось сосредоточиться.

Могла потренироваться на родных, но отчего-то боялась проводить с ними свои волшебные эксперименты. Они все маги, чужую силу почувствуют. В толпе непонятно, а в тесном экипаже догадаются молниеносно.

Через несколько часов, изрядно заскучав, мы въехали в главные ворота столицы. Теперь я была внимательней, старалась не сильно выказывать удивление, но получалось с трудом.

Народу было много, очень. Повозка то и дело останавливалась, пропуская впереди себя разного рода пешеходов. Отовсюду звучали чужие голоса, выкрики с просьбой посмотреть товар, слышалось ржание лошадей, скрип колес. Все сливалось в какую-то дикую какофонию из звуков.

Пробыв в усадьбе больше месяца, не покидая дом, я позабыла, как шумно бывает в городе.

Чем ближе мы отъезжали от окраин, тем тише и чище становилось вокруг.

Наконец, карета остановилась, мы дождались, чтобы Антон открыл дверцу и помог всем дамам сойти. Я вышла последней, и любимый братец, словно издеваясь, до боли сжал мою ладонь.