— Кто найдет? Отец?

— Нет… — ответила я. А потом тихо прошептала имя своего ночного кошмара.

5. Глава 5

Глава 5

Кристина

Тарас внимательно смотрел на меня, а потом легонько встряхнул. Его карие глаза, казалось, стали еще темнее. От злости. От ярости. Крылья носа быстро раздувались, так шумно дышал Тарас. Он действительно разозлился. Тарас схватил меня за шкирку и сдернул с дивана.

— Быстро, бл*ть, сказала, — еще раз встряхнул, — какое ты имеешь отношение к нему?

Я позорно разрыдалась в голос. Весь тот ужас, что я пережила за этот месяц, вновь обрушился на мою голову. Мне было страшно об этом вспоминать. Но я видела, чувствовала, что Тарас не отстанет, пока не добьется от меня правды. Мужчина грубо усадил меня на диван и вышел из комнаты, а буквально через минуту вернулся. Он присел на столик и протянул мне стакан с холодной водой.

— На, выпей, — приказал Тарас. Но я не могла. Истерика полностью поглотила меня, а черная дыра в груди медленно разрасталась. Я просто хотела умереть.

Я слышала, как мужчина что—то говорил мне, но я даже образ его не видела отчетливо. А потом резкая боль заставила замолчать. Слезы все так же продолжали литься из глаз, но крик прервался. Я прижала ладонь к щеке, которая горела. Он дал мне пощечину. Привычное дело для меня.

— Успокоилась? — грубо спросил Тарас, — Послушай, я не намерен терпеть твои истерики. Но я могу помочь. И в этом случае ты должна прийти в себя и все подробно рассказать мне. Иначе… Я не буду помогать тебе. Поняла?

Я кивнула. Я все так же прижимала ладонь к лицу и во все глаза смотрела на Тараса. А что если… Что если он еще опаснее, чем мой отец? Или чем мой ночной кошмар? Тогда мое положение было еще хуже, чем я ожидала…

— Истерик больше не будет? — продолжил давить на меня Тарас.

Я опять кивнула. Его лучше слушаться. Я еще не знала, какие его пределы. И узнавать их не спешила.

— Отлично. Надеюсь, что мы поняли друг друга. А теперь рассказывай. Все. И не смей врать, поняла?

Он сжал мою коленку, и я вновь кивнула. Вытерла лицо от слез, выпила воду и сделала пару глубоких вдохов. Давай. Соберись. В нашем доме все знали, что творит мой отец: от простых слуг до ближайших родственников. И никто ни разу не пытался защитить от гнева отца. Сейчас… Сейчас я впервые буду рассказывать то, что мучило меня в течение всей жизни. Мне всего лишь двадцать три, но морально и эмоционально я чувствовала себя престарелой старухой.

— Я всю жизнь боялась отца, — наконец—то, заговорила я, — он бил маму, обижал ее, унижал… Что творилось за закрытыми дверями их спальни — я не знаю. И даже страшно представить. Она часто болела, потому что часто получала порцию ударов, которая предназначалась мне. Потом она умерла. Тогда отец начал срываться на мне.

— Сколько тебе было? — хмуро отозвался Тарас, сжимая мое колено. А я даже не чувствовала этой физической боли. Я полностью погрузилась в свою душевную боль.

— Пятнадцать. Сейчас двадцать три…

Близилась самая тяжелая часть моего рассказа.

— Продолжай, — я подняла голову и посмотрела в темные омуты. И просто утонула в них. Плохо. Очень плохо.

— Отец бил меня просто так. В основном из—за плохого настроения, а настроение у него портилось очень часто… — закусила губу, пытаясь не расплакаться. Я обещала Тарасу, что истерик не будет.

— Что было дальше? — спросил Тарас. И я в какой—то степени была ему благодарна за это. Он подталкивал меня, заставлял говорить. А как утверждают психологи, нужно проговаривать свои проблемы, и тогда станет легче. И проблему можно будет решить…