Слуги начали выгружать вещи — столы и скамейки, сундуки с посудой и теплыми пледами, а Кощеев, отпустив своих коней полетать, подошел к заснеженному озеру, спрятанному среди елей. Два резких взмаха руками — и снег исчез, осел сугробами на берегу, а над водой засверкал резной лед. Невесты зашептались, придвинулись к Кощееву, защебетали. О чем они говорили, я не слышала, носилась туда-сюда, накрывая на столы. Вскоре завтрак был готов.

Слуги растянулись вдоль стола, Влад же впился в меня взглядом, давая легким кивком понять, что моих обязанностей никто не отменял. Подошла близко, старательно обходя место, где сидел его дед, о чем-то болтая с Горынычем.

Слуги захлопали в ладоши, призывая на скатерти-самобранки из Кощеевой кухни яства, и я последовала их примеру.

Хлопок — и перед старшим Кощеевым появились огромное блюдо с ароматными колбасками и горячий чай. Перед следующим — глазунья с ветчиной, перед Горынычем — наваристая мясная похлебка.

Магия бежала по скатерти, призывая одно блюдо за другим, размещая в центре стола пироги и оладьи, дошла до Кощеева и... замерла.

Я хлопнула в ладоши, чтобы и перед ним появился завтрак, но стол перед Владом оказался девственно пустым. Он поднял на меня глаза, его дед усмехнулся, налегая на еду, и предложил Горынычу после завтрака устроить неподалеку тренировочный бой.

Влад постучал пальцами по скатерти, глаза его сощурились. И как я умудрилась влюбиться в этого окаянного?

Мой очередной хлопок — и из скатерти повалил белый туман, который тут же развеялся, а перед Кощеевым оказалась сковорода. Сосиски соединились половинками, образуя сердечки, в центре которых находилась яичница. Справа исходило паром ароматное какао, пенка на котором тоже образовала сердечко. Про плюшки в той же форме, щедро присыпанные сахаром, я вообще молчу.

Ну скатерть, ну намудрила! На ниточки пущу!

Чувствуя, что все взгляды устремлены на меня, прикусила губу. Невесты точно поедом съедят за сердечки, если Влад раньше не превратит в каменюку.

Осторожно призвала силу, вкладывая в нее желание — чтобы еда стала обычной, но вредная скатерть не успокоилась, и после очередной вспышки дыма все сердечки превратились в черепушки. Кощеев заглянул в бокал, покосился на яичницу, и из-под пальцев у него полетели искры.

Точно прибьет!

Колданула снова — отчаянно и от души, и... народ заахал. Воздушный омлет с зеленью и ветчиной, ароматный кофе с перцем и специями, который я сегодня так и не успела выпить, чтобы взбодриться, и пирожки с малиной. Тоже любимые...

Наблюдая, как Кощеев поедает мой же завтрак, молча подливала ему кофе и меняла столовые приборы. Обстановка за столом разрядилась.

Когда с завтраком было покончено, Горыныч и старший Кощеев исчезли за деревьями, откуда скоро послышался звон мечей. Часть родственников Влада последовала туда же, а остальные покосились на невест и остались.

Мы со слугами принялись убирать со столов, прислушиваясь к тому, как девушки пытаются очаровать Кощеева, успевшего весьма быстро надеть коньки. Вот он протянул руку старшей дочери Змея Горыныча Аане и вытянул ее на лед. Та кататься, разумеется, не умела, вцепилась в жениха намертво и испуганно уставилась на него янтарными глазами.

Наблюдать, как поведет себя Влад, я не стала, работы было немало, да и стоять на месте — можно запросто замерзнуть и простыть.

Через час мы собрали все необходимое в повозки, через два — слуги начали мечтать о горячем вине, через три — решили устроить догонялки и прятки, чтобы согреться. Я от забавы отказываться не стала, нырнула за елку, прислушиваясь к шуму мечей, свернула вправо, пробралась под пушистые хвойные лапы, затихла.