Поджав губы, марширую мимо этой шайки в свою комнату.

Тетя осуждающе цокает. Ну да, она же мою жизнь счастливую устроила, а я неблагодарная не ценю.

Падаю поперек кровати и реву. От всей души до противной икоты и красных глаз. Потом иду в душ, где реву еще немножко. Есть совсем не хочется, поэтому к ужину не выхожу.

Печально сижу у окна в спальне, которое на девятом этаже находится. Я как в башне, не вырвать и к Артуру не сбежать.

Но что, если взять и сбежать ночью, пока Алевтина Георгиевна будет спать?

Я бы могла поговорить с Артуром. Взять и честно ему признаться в своей любви прямо в глаза. Рассказать о коварном плане его старшего брата и моей тетки. Только станет ли парень за меня бороться?

Или сбежать куда глаза глядят? В новую жизнь, где меня никто не знает?

Плана у меня нет, накоплений кот наплакал, но это не повод сдаваться. Я попробую сначала поговорить с Артуром.

Быстренько закидываю в рюкзак вещи на первое время. Кладу засмотренный до дыр мамин альбом, документы.

Если Артур от меня откажется, уеду во тьму тараканью, где никому дела до меня не будет. Пусть себе Кротов другую послушную жену ищет, а я непослушная! Вот!

Прячу рюкзачок в шкаф, а сама забираюсь под одеяло. Слышу, как тетка шаркает у меня за дверью, буркает что-то себе под нос. Уверена, кот ее там же, хвостом за ней ходит, фыркает.

Наконец в дверь раздается тихий стук. Она приоткрывается, пуская в комнату узкую полоску света. Седая голова в бигуди и очках на носу сканирует мою маленькую комнату и меня в постели. Кот тоже тут, морду свою всунул, любопытствует.

– Что-то ты рано, Эля.

– Устала, – натягиваю на себя одеяло выше.

– Вещи собрала?

– Собрала, – через зубы шиплю.

– Ну вот, Барс. Видишь, что за все свои старания получаю? Шипит она, как змея. И пригрела же на своей груди неблагодарную, – голос тетки монотонно распекает меня непутевую. – Я ей к себе забрала, целую комнату выделила. Образование дала, кормила, жизни учила. Замуж выдаю за богатого, достойного мужчину!

– А я не хочу за него! – подскакиваю на постели.

– Дура! – Тетка распахивает дверь широко. Входит, уперев руки в бока. Барсик шмыгает за ней, – как у Христа за пазухой с Кротовым будешь. Приголубишь, ласку покажешь, он тебя на руках носить будет. А будешь вот так носом крутить, всю жизнь рядом со старой теткой в приживалках и проведешь.

– Я работать могу! – всхлипываю.

– Ой дура… как дура и есть, – всплеснула она руками, – ей миллиардера на блюдечке, а она работать. И не абы какого, Барс! Молодой, статный, умный. Не мужик, а клад!

– Вот и забирайте себе этот клад, а я не хочу, – прячусь под одеяло с головой. Нос шмыгает, слезы по щекам.

– Все, Элеанора! Закончилось мое терпение и доброта! Чтоб в семь как штык была накрашена и одета, – тетка хлопает дверью.

А то они вообще были… Нет у тетки ни сердца, ни доброты.

Ближе к двенадцати в квартире наступает тишина. Но я на всякий случай лежу до двух часов, потом потихоньку встаю и одеваюсь в спортивный костюм. На цыпочках крадусь из спальни, прижимая к груди свои вещи. Все, убегаю!

В гостиной темно, шторы зашторены. Приходится ориентироваться по памяти и на ощупь. Вот столик, кресло, горшок с цветами.

Нога цепляется за что-то мягкое, и я, потеряв равновесие, с грохотом падаю всем телом на ковер.

– Так я и знала, – раздается окрик рядом. Комнату заливает тусклый свет светильника, тетка в длинной сорочке в мелкий цветочек вскакивает на ноги. Барс с шипением вертится у моего лица, хвостом своим пушистым трясет, утробно подвывает.

Предатель, это я за него зацепилась!