Ома и миссис Рутгелт внимательно слушали. Илья взглянул на Руди; тот темнел в дверном проеме, чуть склонив голову – рост не позволял ему распрямиться. Илья ожидал, что кто-нибудь переведет то, что говорилось о нем, но Рутгелты слушали, не перебивая и не задавая вопросов. Им было все ясно.

Ам Баке кончил говорить и повернулся к Илье. Он поднял свечу высоко над головой; на потолке образовался желтый круг с дрожащим язычком пламени внутри. Ам Баке смотрел мимо Ильи, как маруны на рынке, и что-то там видел. Илья чувствовал, что колдун действительно что-то видит над его левым ухом. Илья потрогал рукой свое ухо и воздух над ним; там ничего не было.

– Когда ты родился, – вдруг сказал Руди, – ты должен был умереть. Ты родился очень больной и должен был умереть.

Это была правда: мать много раз рассказывала Илье, что он родился мертвый – пуповина обвилась вокруг шеи, и он перестал дышать. Мать лежала на родильном столе и плакала. Стол был вплотную подвинут к окну, и шумевший за окном летний дождь заливал роженицу. Она плакала, и капли дождя у нее на лице опресняли слезы.

Искусственное дыхание не помогало. Тогда врач-армянин (мать не помнила его имя, только то, что он был армянин) взял Илью за ноги и поднял вниз головой. Он шлепнул его несколько раз по спине, и неожиданно Илью вырвало прозрачной кашицей прямо на плачущую мать. Илья начал дышать. И стал жить.

Конец ознакомительного фрагмента.