У нас родилась Кира, и, как это часто бывает в семьях, муж продолжил жить, а жена, замотанная и измученная, начала подозревать его в измене.

Не хочу думать о Богдане. Но мысли сами собой лезут в голову. Как он мог договориться с похитителями дочери? Мой муж должен был разорвать их на куски и вместо начбеза ломать им челюсть.

Не могу унять боль и негодование в груди. Так много всего навалилось.

В кармане звонит мобильный телефон. Испугавшись, что аппарат может разбудить дочь, я стараюсь как можно скорее поднять трубку. Номер незнакомый. В животе собирается комок панического страха. Как я буду теперь жить, зная, что Кирины похитители все еще на свободе?

— Эва, как вы? Уже доехали? Ваш муж просил меня уточнить, когда вы доберетесь до дома, чтобы он был спокоен.

Внутри вспыхивает такой сильный протест, что хочется распахнуть дверцу автомобиля, выпрыгнуть на ходу наружу и выпустить на дорогу все содержимое желудка разом.

В день, когда я пыталась от него уйти и мы чуть не потеряли нашу дочь, он просит свою любовницу позвонить мне и уточнить, как я.

5. Глава 5

Ничего не ответив на вопрос секретаря, сбрасываю вызов. От боли щиплет глаза. Такое ощущение, что я осталась одна в целом мире. Это так несправедливо, что он любил меня, а теперь любит ее. А если даже не любит, то доверяет настолько, что просит звонить жене. Мне хочется разреветься, но я сдерживаюсь при чужом человеке.

Ну почему я такая несчастная? Первое время, когда я только вышла за Богдана замуж, мне все завидовали. Подружки считали, что я вытянула счастливый билет. Шутка ли, такой перспективный, богатый, красивый, любит до безумия, сразу же женился и поселил у себя. Но моя беременность и роды все изменили. Богдану сложно давались мои изменения. Послеродовая депрессия, недосыпы. Проблемы с грудью, вирусы один за другим. Осложнения по-женски. Ночные колики у ребенка. Вместо того чтобы жалеть и поддерживать, он пытался принудить меня стать прежней. Той красивой, легкой, веселой блондинкой, которой я была. И которую он полюбил с первого взгляда. Ему всегда нравилось ткнуть пальцем и получить свое.

Но он не справился, вернее, и не хотел чувствовать дискомфорта, связанного с появлением детей, и все это постепенно собралось в большой снежный ком.

Он просил невозможного. Немедленно заняться собой и перестать плакать, переживать и страдать.

А я не могла спокойно реагировать на температуру у дочери, капризы, истерики. И от его поведения я лишь все больше закрывалась в себе. Так мы дошли до разных спален, до паролей на телефоне и одалживания денег на машину секретарше.

Он мог бы обнять и утешить, поговорить, но он бесился и кричал, что я должна то, обязана это. Жена уважаемого человека обязана беспокоиться о его репутации.

А ведь во время беременности тело женщины меняется. Ей непросто. И любящий мужчина, наоборот, обязан быть другом, любовником, родным человеком, чтобы доказать ей, что она это все еще она, ничего в ней не испортилось.

Но Богдан никогда не отличался терпением. Щедро дарил, но орал и бесился не менее активно. Его горячий темперамент иногда был просто невыносим.

И хотя он всегда утверждал, что у нас все хорошо, что, если бы не любил, у нас был бы брачный контракт, что я должна быть счастлива этим, что следует ценить его щедрость, что я его жена и мать его дочери, я все равно как будто тухла.

— Хотите, я открою окно? — вырывает меня из потока болезненных мыслей Замятин.

— Нет, спасибо.

— Вы выглядите бледной, — без тени улыбки или теплоты произносит он металлическим голосом. — Вас случайно не тошнит?