Алек посмотрел на корзину с бельем. Сверху лежала аккуратно сложенная старая зеленая футболка Анни. Он взял ее в руки.

– Ты ее постирала? – задал он совершенно ненужный вопрос.

Лэйси кивнула:

– Она лежала на твоей кровати.

Алек поднес футболку к лицу, вдохнул и ощутил запах стирального порошка. Сын и дочь переглянулись, и Алек опустил руку.

– Твоя мама часто надевала ее, понимаешь? – обратился он к Лэйси. – Поэтому я оставил эту футболку, хотя избавился от остальных ее вещей. Она напоминала мне об Анни, хранила ее запах. Мне следовало убрать футболку, чтобы ты не смешала ее с остальным грязным бельем. – Алек попытался улыбнуться. – Думаю, теперь я могу ее выбросить. – Он посмотрел на мусорное ведро в углу кухни, но не подошел к нему, а сунул футболку под мышку.

– Но футболка лежала вместе с грязными простынями, – вспылила Лэйси. Она была смущена и пыталась обороняться. – Откуда мне было знать, что ее не надо стирать?

– Все в порядке, Анни, – сказал Алек, – это…

– Я не Анни! – Девочка топнула ногой, лицо покраснело.

Алек удивленно спохватился. Он и в самом деле назвал дочь именем жены. Он протянул руку, пытаясь коснуться плеча Лэйси.

– Прости меня, милая.

Девочка отбросила его руку.

– В следующий раз сам стирай свое вонючее белье!

Она развернулась и вылетела из кухни. Ее быстрые легкие шаги застучали по лестнице. Хлопнула дверь ее спальни.

– Знаешь, ты делаешь это слишком часто, – спокойно заметил Клай.

Алек посмотрел на сына.

– Что я делаю? Называю ее Анни? – Он нахмурился, стараясь вспомнить. – Нет, я этого не делал.

– Спроси об этом ее. – Клай кивком указал на лестницу. – Готов поспорить, что Лэйси назовет тебе точное количество раз.

Алек стащил с себя пиджак и прижался спиной к сиденью машины. Он чувствовал, как пот стекает по шее, по груди, попытался восстановить дыхание. Он должен перестать хватать ртом воздух.

О’Нил припарковал машину, не доезжая до стоянки у школы. Ему требовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки, а потом он сможет общаться с людьми. Он почти полгода не видел никого из родителей одноклассников Клая и его учителей. А ведь многие захотят поговорить с ним, сказать хорошие слова о его сыне. Если бы он только сумел удержать на лице вежливую улыбку, кивать в такт и произносить нужные фразы в нужный момент. Господи, ему ни за что не выдержать два часа такой пытки.

Анни часто представляла, как пойдет на выпускной к своим детям. Как бы Анни ни старалась делать вид, что учеба Клая и Лэйси ее не волнует, она гордилась успехами своих детей. Анни наверняка устроила бы настоящий праздник для Клая в этот знаменательный день. «Анни неугомонная мать», – как-то сказал Алеку Том Нестор, и он был прав. Анни всегда старалась дать своим детям то, чего не получила от собственных родителей.

Родители Анни не приехали на ее выпускной в престижную бостонскую школу. «Мы бы приехали, если бы твои оценки были отличными, – объявил ей отец. – Но в последнем семестре ты потеряла право быть членом Национального почетного общества. Это непростительно».

Семья Чейз была очень состоятельной. Отец и мать воспитывали Анни так, чтобы она стала частью избранного общества, чтобы она встречалась с сыновьями из столь же благополучных друзей и знакомых. Если Анни не оправдывала ожиданий, что происходило нередко, родители случайно или намеренно наказывали ее тем, что никак не показывали своей любви к дочери. Когда Алек думал о детстве жены, то всегда представлял себе маленькую девочку с непослушными рыжими кудрями, сидящую в одиночестве в своей комнате, глаза заплаканы, руки сжимают плюшевого мишку. Анни никогда не рассказывала ему ничего подобного, но именно эта картина вставала у Алека перед глазами с того самого вечера, как они познакомились и Алек почувствовал, насколько Анни нуждается в том, чтобы ее любили.