Нижняя губа матери нервно плясала, глаза глядели виновато.

– Дочка, не нужно. – Едва справляясь с блеснувшими вдруг слезами, погладила мою руку. – Все хорошо. – Склонила голову набок и посмотрела с такой любовью, что чуть не разорвалось сердце. – Ты сейчас просто сильно расстроена. Все уладится… Вот увидишь…

– Мама? – Покачала головой. – Я тебя не узнаю. – Отшатнулась, не веря тому, что слышу и вижу. – У тебя что, совсем нет своего мнения? Ты намеренно не замечаешь ничего вокруг?

– Так будет лучше. – Закивала она, бросая на отчима короткие, полные покорности взгляды. – Поверь мне.

Я обессиленно опустила руки. Сделала шаг назад. Оглядела еще раз всю честную компанию. Мечущего глазами молнии Андрея, довольную притихшую сестру, мать, явно напуганную, разрывающуюся изнутри и не способную принять единственно верного решения.

Закрыла глаза, покачала головой и улыбнулась сама себе.

– Я сейчас уйду, – посмотрела последний раз на готовую разреветься мать, – но обещаю, что скоро открою тебе глаза. Обещаю.

– Прости меня, – донеслось уже в спину.

– Угу. – Бросила в ответ, чувствуя, как душу рвет от обиды на части. Хлопнула по плечу растерянного Лунева. – Пойдем, Егор. В гараж. За моим барахлом. Заботливые родственники, наверняка, уже зашвырнули его туда.

– Варя, – начал, было, он уже за дверью.

– Все нормально, Лунев, – отозвалась, решительно шагая в сторону гаража, – это всего лишь первый раунд, дальше буду умнее.

– Привет, – удивилась Вера, встречая меня через два часа на пороге своей квартиры.

Уперла руки в бока и одарила искренней улыбкой от уха до уха.

– Привет, – поздоровалась, поправляя очки. – В общем, я согласна.

– Согласна на что? – Выкатываясь к дверному проему прямо на кресле, воскликнула Ника с гарнитурой в ухе.

Посмотрела на нее:

– Согласна на апгрейд. Может, не полный, но хотя бы как получится.

И сделала решительный шаг внутрь квартиры.

Два месяца пролетели незаметно.

В старом парке был обнаружен еще один труп девушки. Почерк тот же: у шестнадцатилетней Марины Сизовой было перерезано горло, на теле имелись многочисленные ссадины и раны. Выглядела погибшая внешне очень схоже с предыдущими жертвами – светленькая, худенькая, достаточно хрупкая.

Мне пришлось привлечь большое количество разных специалистов, был составлен психологический портрет преступника, проверены все сотрудники мужского пола, работавшие в парке, занимающиеся уборкой прилегающей территории, опрошены ученики находящегося неподалеку ПТУ, все недавно освободившиеся преступники, живущие в близлежащих районах. Ежедневно по парку прогуливалась оперативная группа в штатском, проверялись все маршруты автобусов, курсирующих рядом, все автомобили, следующие в данном направлении, отрабатывалась также версия того, что тела в парк лишь сбрасывались.

Все безрезультатно.

Убийца будто обладал особым чутьем, знал, как нужно действовать, чтобы не наследить, действовал аккуратно и очень осторожно. Как это всегда и бывает, среди местных жителей началась неминуемая паника: в соседних жилых районах родители не отпускали детей гулять одних, требовали у Полиции прояснить ситуацию, с каждым днем обрастающую все новыми и новыми слухами. Но больше всего шуму поднимала пресса: «Следствие ждет, когда маньяк убьет новую жертву» – с таким заголовком вышел «Прибрежный вестник» на прошлой неделе.

Журналист Грин, отчаявшийся взять у меня интервью, чтобы разъяснить обстоятельства дела, и вынужденный довольствоваться лишь сухими сообщениями пресс-службы, фактически буйствовал. Трижды за последние шестьдесят дней указывал в своих статьях на мою некомпетентность и бездействие, призывал заменить кем-то постарше и требовал от руководства срочных и решительных мер.