Гнев, ненависть, недоверие людей – все это давно не ранило меня. Мне просто хотелось как можно быстрее решить проблему и оказаться как можно дальше от чертового охотника на ведьм.

Спустя десять минут в кухне появился Райан.

– Мэнди, что произошло? – все еще не слишком приветливо спросил он. – Лиам как чокнутый выскочил из дома и куда-то уехал.

В голосе парня проступало напряжение. Он переживал за пропавшую сестру, а теперь еще и за вспылившего брата.

– Если ты продолжишь называть меня Мэнди, то с такой же скоростью, как твой брат уехал, вылетишь из дома.

Райан скрестил руки на груди и прищурился.

– Ты забыла, Мэнди. Это мой дом.

Я стиснула зубы, чтобы не надавать пинков этому несносному мальчишке и, не щадя его чувств, ответила на вопрос:

– Первую пропавшую девушку нашли с вырванным сердцем.

Все краски разом сошли с лица парня. Посеревшие губы сжались в тонкую полоску, а в глазах мелькнула боль, смешанная с ужасом. Я заметила, как его тонкие длинные пальцы впились в спинку стула так сильно, что костяшки стали практически белыми. Но еще мгновение, и его лицо перестало выражать хоть какие-то эмоции.

– Куда он поехал? – с напускным равнодушием спросил меня Райан.

– Я не знаю, – помотала я головой.

– Понятно, – сухо сказал он и, больше ничего не произнеся, вышел из кухни.

Я знала, что он сейчас испытывает. И больше того – понимала его. У меня тоже был старший брат и младшая сестра. Когда-то. На мгновение мне стало жаль Райана, но я отмахнулась от этого бессмысленного чувства, от которого не было никакой пользы.

Жалость. Нет более разрушающей человеческую душу эмоции. Она не несет с собой никакого блага, только вред. Человек быстро привыкает к тому, что его жалеют, это делает его слабым, никчемным, бесполезным. Никакого стимула двигаться вперед и бороться. В итоге от человека как такого ничего не остается. Пустая, ни на что не годная оболочка, наполненная лишь чужой жалостью. Поэтому Райану она точно не нужна. Если он планирует стать охотником на ведьм, то чем быстрее поймет, что мир полон боли и разочарований, тем сильнее будет. И еще ему следует запомнить – полагаться в этом мире можно только на самого себя.

Спустя два часа, когда я сидела на кровати в комнате, которую даже мысленно не могла назвать «своей», входная дверь наконец громко хлопнула, возвещая о том, что вернулся Лиам. Вместо того, чтобы решать, что нам делать дальше, он все это время поддавался эмоциям. Просто прекрасно. До Самайна оставалось все меньше и меньше времени, а Лиам так бездарно его растрачивал.

Глаза слипались, но я не ложилась спать, надеясь, что охотник придет обсудить со мной дальнейшие шаги. И не ошиблась. Дверь распахнулась, и на пороге возник Лиам, перегородив весь дверной проем.

– Стучаться не учили? – как можно холоднее спросила я.

– Я пришел сказать, что тебе стоит выспаться, ведьма, – проигнорировав мой выпад, отозвался Лиам. – Завтра мы отправимся в Ковен.

Остаток ночи мы провели за спором, брать нам с собой Райана или нет. Лиам был непреклонен, поэтому когда я утром садилась на переднее сидение, то старалась не смотреть на юного охотника, вольготно расположившиеся сзади. Рядом с ним стояли наши дорожные сумки, а сам Райан сидел, закинув ногу на ногу, и крутил в руках телефон.

Бросив на Лиама быстрый взгляд поверх солнечных очков, я села в машину и громко хлопнула дверью. Моя выдержка начинала меня подводить рядом с этими двумя. Я ощущала раздражение и, что удивительно, нервничала. Бессонная ночь, усталость последних дней – все это лишало меня привычного спокойствия и хладнокровия.