– Угасании?

            – Да. Понимаешь, мы можем жить очень долго. Практически вечно. Но когда любой из нас устает от жизни или по каким-то другим причинам не хочет продолжать свою жизнь, он отказывается от любого питания и быстро угасает, позволяя своему телу постареть, а затем, в момент смерти, полностью распасться. Да, котенок, мы не приносим никому хлопот, решив умереть, – совсем невесело ухмыльнулся Лиам. – Просто яркая вспышка, и все наши атомы возвращаются в первоначальное свободное состояние.

            Так вот что я видела тогда, когда «смотрела» тех инкубов. Долгую-долгую жизнь, а затем старение и вспышка, за которой больше ничего.

            – Я хочу, чтобы ты больше рассказал мне о парах. Столько шума сегодня было из-за этого. – Инкубы и моногамия? Мое сознание не могло этого пока вместить.

            – Как пожелаешь, котенок. Потомки первых переселенцев кое-как выживали в новом мире. Им пришлось очень трудно. Но эволюция не стоит на месте, и уже к третьему поколению орины открыли новую счастливую для себя способность. Соединенные пары научились замыкать свою энергию в круг, – Лиам нарисовал в воздухе окружность для большей наглядности. – Единожды образовав такую замкнутую систему, они переставали нуждаться в энергии извне. Становились абсолютно самодостаточны. Это было потрясающей новостью. Но радость оказалась недолгой. С каждым следующим поколением девочек рождалось все меньше. Это, видимо, была какая-то очередная издевка нового мира, который упорно отказывался становиться нам домом. В общем, не хочу нагружать тебя подробностями, но девочки и свободные женщины стали величайшей ценностью расы оринов. Каждый мужчина живет с надеждой однажды встретить свою пару. Ожидание может длиться десятилетиями, веками, может не закончиться никогда. Любая достигшая взросления девушка нашего вида становится объектом бесконечного паломничества мужчин, грезящих о том, что она окажется их парой.

            – И что, она должна трогать каждого, чтобы понять, он или не он? – скривилась я, представив, как быстро меня бы добили подобные «смотрины».

            – Да, процедура такова, – улыбнулся Лиам моей гримасе.

            – И как это работает?

            – А это ты мне скажи! – чуть толкнул меня в плечо пальцем инкуб. – Я, конечно, интереса у тебя не вызвал, но, поверь, все же мужчина. Принято считать, что при прикосновении к собственной паре девушка чувствует вспышку острого сексуального влечения и никаких сомнений просто не остается. Все наши дамы живут под неусыпной охраной в своих родных кланах. Так что представь, каким шоком для нас было найти тебя. Мы бережем своих женщин день и ночь, так как они слишком лакомый кусочек для всех. Начиная от потерявших надежду свободных мужчин, готовых даже нарушить законы расы ради обладания суккубом, и заканчивая другими расами людей и нелюдей. Вы, суккубы, – как принято называть наших женщин в этом мире – непреодолимо сексуально притягательны для противоположного пола, все зависимости от его вида. Мужчина, самец, как не назови, рядом с ориной испытывает просто оглушительное, болезненное желание. А когда вы голодны, это влияние становится просто фатальным. Отключается даже инстинкт самосохранения. Любой отдаст тебе всего себя и будет умирать от наслаждения, даже когда ты вычерпаешь его до дна. Это и сила, и проклятие наших женщин одновременно. Отсюда и множество легенд, и прочих суеверий с этим связанных.

            – Ты так говоришь, как будто по отношению к инкубам мужчинам эта фигня с притяжением работает иначе. Я же видела, как на вас виснут озабоченные дамочки, да просто не могут не реагировать. Хочешь сказать, что некоторые из них при определенном воздействии с твоей стороны не пожелают расстаться с жизнью ради того, чтобы познать высшую степень наслаждения?