— Ты не такая, как все те девушки, с которыми я знаком, — заявляет Илья и скребет кончик своего носа большим пальцем.

— Потому что не стремлюсь оставить красный след своей губной помады на чужом члене? — не могу удержаться от ироничной шпильки.

— Она же у тебя темно-вишневая, — Илья смотрит на меня, выгнув одну бровь.

— Надо же, запомнил.

— Просто ты другая, — продолжает развивать свою мысль. — И мне это нравится.

— Ты-то тоже сначала кажешься зажравшимся мажором. Прости, говорю, как есть, но, если внимательней присмотреться, — я поворачиваюсь спиной к городу и внимательно смотрю на Илью. — Открывается совсем другой человек.

Илья слабо улыбается и ведет плечами так, словно хочет стряхнуть с себя невидимую пыль или руки, что больно сжимают его. Кажется, я попала точно в цель.

— Знаешь, у меня такое стойкое чувство, что мы где-то уже встречались. У тебя его случайно нет?

— Если бы я хотел затянуть тебя поскорей в свою постель, то обязательно ответил «да» и придумал вдобавок какую-нибудь красивую чепуху, но увы. Нет, такого чувства у меня не возникло. У меня всё хорошо со зрительной памятью. Точно запомнил, если бы мы с тобой вдруг пересеклись.

— Значит, в своей постели ты меня видеть не хочешь? — я и сама не понимаю, откуда в моем тоне возникли игривые нотки. Хочется трусливо обвинить во всём бутылку пива, но вряд ли здесь дело именно в ней.

Наш разговор с Ильей действительно напоминает некую игру. Не безобидную, а способную хорошенько поддеть, но есть в этом что-то необъяснимо завлекающее.

— Не сегодня. Я немного не в форме, прости, — Илья едва заметно улыбается и делает очередную затяжку.

— Но мне, правда, кажется, что мы где-то виделись. Но не могу вспомнить, где именно. Знаешь, это как с назойливым мотивом песни, который весь день крутится у тебя в голове, но ты не можешь вспомнить, где слышал его и кто исполнитель.

— Да, бывает такое, — теперь Илья улыбается уже открыто и до ужаса заразительно.

Я аккуратно перехватываю у него сигарету и делаю неглубокую затяжку.

— Крепкие, — отмечаю, едва не закашлявшись.

— Другие и не курю, — Илья забирает сигарету обратно.

Какое-то время мы просто стоим молча. И это так… правильно? Спокойно?

Гамлет трется у наших ног, затем грациозно запрыгивает на довольно широкий поручень и царственной походкой начинает расхаживать из одной стороны в другую. Я наблюдаю за ним, чувствую аромат никотина, что полупрозрачными седыми прядями путается в воздухе и ловлю себя на мысли, что хочу остаться здесь. Не конкретно в этой квартире или точке на карте, а здесь — в моменте.

Когда становится совсем уж холодно мы возвращаемся в квартиру. Спать еще совершенно не хочется.

— Хочешь кофе? — предлагает Илья, будто ловит мой настрой.

— Спасибо. Не откажусь.

Мы сидим вместе на кухне почти до самого рассвета.

Мне сложно припомнить ситуацию, когда я вот так просто и быстро могла разоткровенничаться с человеком, которого знаю меньше суток. Может, Илья действительно прав, когда сказал, что понимает меня?

Наш контакт произошел не сразу, как это случилось в свое время с Безымянным, но впечатление оставляет не менее глубокое.

Илья с воодушевлением рассказывает мне о коллекции винила, который он собирает на протяжении последних нескольких лет. Рассказывает о том, что и сам немного умеет играть на пианино и ударных. А я внимательно слушаю, поджав одну ногу под себя и временами забываю пить кофе. Самый вкусный из всех, что мне когда-либо доводилось пробовать.

Гамлет, конечно же, и здесь не оставляет нас без своего присмотра. Взобравшись на подоконник, он садится и оборачивает свой хвост вокруг лап, отчего становится похож на изысканную статуэтку.