Рэндом придвинулся к Руби, пытаясь ее успокоить: он впервые видел ее по-настоящему расстроенной.

– Нам обоим будет недоставать ее. И Охотника за Смертью. Хороший боец. Истинный герой. Это он воскресил меня из мертвых. И это он сделал восстание возможным.

Руби взглянула на Рэндома мокрыми глазами.

– Что будем делать, Джек?

– Продолжать, – ответил Рэндом. – Они наверняка ждали бы от нас этого. Иначе получится, будто их гибель была напрасной.

Лицо Руби вновь стало бесстрастным.

– Все умирают. Все кончается. Я всегда знала это. Ничто не вечно.

– Даже мы? – тихонько промолвил Рэндом, но Руби не ответила. Тогда Рэндом повернулся к чиновнику: – Ну что ж, приятель, доставь нас в Парламент. У меня есть желание выступить.

Зал Парламента в кои-то веки был заполнен до отказа. Все хотели услышать, чем Рэндом и Руби попытаются оправдать массовые расправы на Локи. Но Элайя Гутман, спикер Совета, отказался предоставить им слово до тех пор, пока депутаты не ознакомятся с последними сводками военных действий. Первым выступил капитан Идеи Кросс, командир «Эскалибура» и флагман эскадры Имперского флота, противостоявшей кораблям насекомых за пределами Акульей Туманности. Большой обзорный экран плавал в воздухе перед битком набитым партером и переполненными галереями для публики.

На экране имперские корабли вели бой с кораблями насекомых, представлявшими собой огромные, до полумили в диаметре, шары из плотно сжатой клейкой паутины. Компьютеры замедлили действие настолько, чтобы человеческий глаз мог отслеживать сражение и вычленять эпизоды, представлявшие особый интерес.

Лучи флотских дисраптеров наносили точечные удары по прикрытым силовыми щитами кораблям насекомых, которые, в свою очередь, поражали корабли Империи энергетическими импульсами неизвестной природы. Порой то с той, то с другой стороны защитные поля не выдерживали, и корабли после беззвучного взрыва исчезали с экрана. Со стороны это походило на некий жутковатый танец, но всякая новая вспышка, за которой следовало очередное исчезновение звездолета с экрана, означала гибель целого экипажа. Порой кораблю насекомых удавалось, несмотря на заградительный огонь, сойтись с кораблем людей вплотную. Он намертво, как огромная белая пиявка, прилеплялся к борту, после чего насекомые проделывали в корпусе звездолета противника отверстие и врывались внутрь, уничтожая все, что попадалось на их пути. Шансов уцелеть у людей не было.

Неожиданно сцена на обзорном экране изменилась: теперь внутренние камеры взятого на абордаж имперского корабля демонстрировали происходящее внутри. По мере того как ворвавшиеся на борт насекомые стремительно продвигались в глубь корабля, оказываясь в поле обзора новых и новых камер, место действия менялось.

Твари на длинных, членистых ножках, с колышущимися антеннами и хищно щелкающими жвалами кишмя кишели в стальных тоннелях. Они катились вперед неудержимой, прожорливой живой волной. Члены команды делали все возможное, чтобы сдержать натиск, но их, одного за другим, сбивали с ног и пожирали заживо. Благодаря мужеству этих бойцов некоторые члены экипажа успели надеть боевую броню. Ринувшись в бой, они едва не переломили ход схватки, круша насекомых сотнями. Но на место убитых являлись тысячи живых: от крохотных, юрких проныр до чудовищных, размером с лошадь, жуков, с грохотом топавших тяжелыми конечностями в стальных коридорах звездолета. Когда дисраптеры разрядились, защитники корабля пустили в ход огнеметы. Но враги оттесняли их, занимая отсек за отсеком. Бойцы держались до последнего, стараясь разгерметизировать захваченные насекомыми помещения, чтобы врагов убил космический холод. Никто не попытался спастись, воспользовавшись аварийным катером: все знали, как важен для Империи каждый корабль, и потому бились до последнего. Иногда им удавалось победить. Но гораздо чаще они погибали.