– Конечно.

– Супер! Садись на табурет и вещай. Говори прямо в микрофон, но не части́, слова произноси медленно, четко, – давал указания хозяин рубки. – Ну, уан, ту, фри, начинай.

Я прочистил горло и выдал:

– Дорогая Настя! Покорен твоей красотой. Выходи за меня замуж.

– Да ты профи, – похвалил меня Гена, – четко отработал. Беги, дари своей подружке кольцо.

Я прикинулся озабоченным.

– Думаешь, меня везде в магазине слышали? Может, повторить?

Геннадий не смог скрыть радости.

– Не вопрос, гони монету и бубни.

– Плачу тебе и говорю сколько хочу? – уточнил я.

– Разбежался… – заржал диджей супермаркета. – Тайминг – тридцать секунд.

– Здорово ты устроился, – хмыкнул я, – зарплата маленькая, а левак сочный.

– Такие клиенты, как ты, не каждый день бывают, – разоткровенничался Гена. – Обычно дятлы приходят и ноют: «Объяви за так, сторублевки лишней нет». Жлобяры! А чтобы нормальное бабло кто предложил, ваще редкость.

– Люди не догадываются, что можно твоей услугой воспользоваться. Мне бы и самому не допереть, – сконфуженно улыбнулся я, – но недавно я услышал в зале, как женский голос какого-то Артема пугал. Типа, она знает, чего Анна Сергеевна натворила, и всем это расскажет. Неподалеку живу, часто сюда заглядываю, хороший магазин. Тетка вещала, и мне в голову пришло: вот как надо Насте предложение сделать.

Геннадий захохотал.

– Было дело. Приперлась тогда бабень. С деньгами у нее шоколадно, на офигенной тачке катается! «Бугатти Вейрон шестнадцать и четыре Супер Спорт»[7]. Слышал про такую?

– Нет, – на этот раз откровенно ответил я.

– Да ты че, мужик? – оживился Геннадий. – До ста километров в час разгоняется за две с половиной секунды. Максимальная скорость четыреста тридцать один километр. Восьмилитровый, шестнадцатицилиндровый двигатель мощностью тысяча двести лошадиных сил. Крутейшие колеса! Тачка – закачаешься! Цвет кузова у нее алый. Чума! Но мне на такую только облизываться. Жаль, сразу не увидел, на чем тетка прикатила, я б с нее тогда штуку евро слупил. Короче, продешевил я, взял деревянными шесть тысяч. И ведь еще радовался… Но заказчица не в золоте-бриллиантах была. Волосы, помню, темные, не блондинка, точно. В плащике простеньком, в очках с затемненными стеклами. Не красавица, полная, на морде и шее морщины, небось сороковник справила. Она мне сказала: «Свекровь и муж замучили придирками, житья от них нет. Вот тебе деньги, разреши я им кой-чего объявлю. Ходят сейчас по магазину, пусть подергаются».

– А как ты про машину узнал? – осторожно спросил я. – Женщина же не на ней в рубку въехала.

– Бабень появилась вечером, перед самым концом рабочего дня, а ухожу я в двадцать один ноль-ноль, – охотно стал пояснять Геннадий. – Наболтала, чего хотела, и умелась. Я на часы глянул, долго ли еще сидеть осталось. Тут вдруг мужик приносится – глаза в кучу, морда баклажановая – и давай скандалить: «Кто сейчас по радио говорил? Немедленно выкладывай!»

Конец ознакомительного фрагмента.