Например, возможна такая речь:

«У нас в карауле один солдат расстрелял сослуживцев. Стали разбираться, почему, оказалось – его бросила девушка, написала ему письмо, он не выдержал и сорвался на своих. Конечно, его посадили. Но за убийство в состоянии аффекта. Ведь помимо девушки были еще старослужащие, которые заставили солдата учить устав перед заступлением на пост, был подзатыльник, который позволил себе начальник караула. В общем, неуставные взаимоотношения. На них солдат не обратил бы внимания, если бы не девушка со своей изменой. Но виновата ли тогда была девушка? И наказал ли кто-то девушку за нарушенное обещание ждать? Никто. А вот командира части и всех офицеров наказали. За то, что не знали, что этого солдата бросила девушка, и поставили его в караул в таком состоянии, за чтение устава, за подзатыльник. Моего подзащитного также предала девушка. Он пошел на убийство совершенно посторонних людей, которые его унизили оскорблением. Он не обратил бы на это никакого внимания вчера, так как в его душе были покой и гармония, он любил и был любим. Но сегодня… Сегодня его предали. Кто-то наказал его любимую за предательство? Как и в случае с тем солдатом из моей молодости – нет. Кто-то наказал его отцов-командиров? Нет, так как у моего подзащитного нет отцов-командиров. Нет никого, кто частично мог бы смягчить его вину и наказание. Он один. Он один был тогда, он один и сейчас. Если только.». Далее стоит упомянуть о присяжных, кому дано право решать судьбу человека. И присяжные, уверяю, будут его обвинять, но по девушке точно пройдутся. Если вы им, конечно, расскажете, как она его предала, в цветах и красках.

Или вот еще пример. Когда в деле об убийстве мужа обвиняли жену, приехавшую к нему на дачу (они жили раздельно), моей задачей было заронить в головы присяжных мысль о том, что убийство мог совершить некто, перелезший через забор. Этого некто зафиксировала видеокамера, когда он просто проходил вдоль забора в это время. Прокурор сообщил присяжным, что никто не мог перелезть через забор, так как специальных приспособлений не обнаружено, а забор был высокий – примерно два с половиной метра, так просто не перепрыгнешь. Я, выйдя к присяжным, держал в руках свой планшетный компьютер. Честно говоря, мысль показать фотографию для наглядности пришла мне в голову в процессе съемки программы. Я намеревался просто сказать, что забор в два с половиной метра – это не такое уж серьезное препятствие для ловкого мужчины. И еще подумал, что неплохо бы для наглядности поднять руку над головой, показав, что два с половиной метра – это вот столько. Но тут я вспомнил, что буквально на днях вернулся из Лозанны, из Швейцарии, где удалось посетить Музей Олимпийских игр. На входе в музей установлена планка с мировым рекордом по прыжкам в высоту среди мужчин, которая отмеряет высоту в 2 метра 40 сантиметров. Я тогда сделал фотоснимок, как тянусь рукой к этой планке, почти касаясь ее кончиками пальцев. Вот этот снимок и был у меня в планшете.

Выйдя к присяжным, я в нужный момент речи, говоря о высоте забора, включил экран планшета и показал присяжным снимок, сказав: «Вот я около Музея Олимпийских игр. Вот планка мирового прыжка в высоту, почти два с половиной метра. Прокурору кажется, что это нереальная высота для преодоления. А ведь люди (некоторые) прыгают через нее без всяких приспособлений. Бог их знает, как им это удается, но они это делают. А с обычной ловкостью ничего не стоит подтянуться и перемахнуть через этот забор любому здоровому мужчине, ведь верно?» В этот момент я обратился к двум молодым людям из числа присяжных с краю, которые дружно закивали головами, а остальные присяжные это увидели.