– У Лестера-младшего даже функции такой нет. Так что не подобреет, – тут же отмела предположение Рут Гарри и потерла свой синяк. В этом я с подругой была целиком и полностью согласна. В своих измывательствах Лестер-младший оставался упорен и на редкость последователен.

– Но черт, какой же Тайлер все-таки хорошенький… – простонала с долей сладострастия Гарриет, скидывая с себя блузку, вырез которой был достаточно глубок, чтобы распалить воображение парней, но при этом не настолько, чтобы декольте приняли как призыв на баррикады. – Так бы и…

Тут Гарри замолчала. Я сперва подумала, что и она заснула пьяным блаженным сном, но нет, оказывается, соседка просто крепко задумалась, очевидно, пытаясь сообразить, что же она могла бы сотворить с Каем Тайлером, выпади ей такая счастливая возможность.

Под моим неодобрительным взглядом Гарриет быстро спохватилась:

– Нет-нет! Это я так, болтаю! Пришлый – парень мутный, приличной девушке с ним связываться не стоит!

Рут только многозначительно хмыкнула.

– Тайлер ушел с Эмбер Тинделл со второго курса, – пояснила не слишком разговорчивая, но при этом на удивление язвительная однокурсница. Каждое слово Рут било не в бровь, а в глаз.

Стало быть, Гарриет не совершила грехопадение не из-за собственной неприступности и разумности, а просто потому что предмет ее интереса выбрал на ночь другую подружку. Все старо как мир.

Хотелось верить, что нелепые желания подруги покинут ее вместе с хмелем.

– Гарри, не стоит тебе пить, – пожурила я соседку. – И думать о Кае – тоже не стоит. Ты ложись лучше спать. Завтра будет трудный день.

Особенно для тех, кому с утра светит шикарнейшее похмелье.

Рыжая моя подруга не то чтобы готова была согласиться с моей точкой зрения, но все-таки посчитала необходимым лечь в постель. Рут, слава богу, улеглась сама, без дополнительных напоминаний.

Через двадцать минут комната погрузилась в темноту, и почему-то храп Деборы начал казаться мне невыносимо громким.

2. Глава 2 Midnight Thoughts

Разумеется, утром мои подружки горько пожалели о том, что решили развлечься накануне насыщенного учебного дня.

Все тренировки традиционно ставили на самое раннее время, уж не знаю почему. Для студентов такое решение руководства факультета казалось проявлением откровеннейшего садизма.

Курс собирался на призамковом стадионе медленно и неохотно. Празднование прошлым вечером явно проходилоа под девизом «живем один раз», что обернулось утренним лозунгом «лучше бы я умер вчера».

Нет, с десяток ребят как и я решили проявить ответственный подход к учебе, и не стали появляться на вечеринке. Хотя, подозреваю, как раз этих моих товарищей по трезвости просто не допустили в круг избранных, который был достаточно широк, однако не всеобъемлющ.

Когда наш третий курс, радуя взор зеленоватым цветом молодых нецветущих лиц, выстроился перед началом занятия, профессор Лестер-младший прошел перед нами с безэмоциональной миной. Быть может, где-то в глубине души преподавателя тлело возмущение относительно безалаберности студентов, но по мужчине этого было не понять.

– Доброе утро, – тихо произнес Уильям Лестер, однако его все равно услышали все и каждый.

– Доброе! Утро! Сэр! – по-военному отрапортовали студенты. И тут же кто-то со стоном схватился за голову. И, кажется, этих «кто-то» оказалось много.

Профессор Лестер скользнул отстраненным взглядом по строю, а после махнул рукой на беговой трек, который опоясывал стадион.

– Десять кругов, – последовала команда.

Стало быть, все-таки разозлился.

Обычная наша норма составляла всего пять кругов, и это уже становилось нешуточным испытанием, после которого хотелось упасть и тихо сдохнуть в ближайшем темном углу. Десять кругов – это тоже смерть. Вот только до угла мы уже не доползем. А уж те, кто вчера перебрал, точно свалится уже на третьем круге.