Я делаю короткий выдох, который кажется, замерзает у меня на губах.

Вильцев не отвечает.

- Кир, ты же не спор испугался проиграть! - продолжает невидимый собеседник.

Тень Вильцева потирает шею.

- Ты сказал, что эта ботанша, но симпатичная.

- Нет!

Мне почему-то так неуютно, как будто под ребрами что-то кольнуло.

- Эту я просто доведу.

- Вильцев, ты же никогда не меняешь правила на ходу! Продуешь огромные бабки…

- Она подслушивает нас! – после этого хлопает створка окна внизу, и я чувствую, как у меня подрагивают руки, потому что замечаю, что мой силуэт на траве тоже высветил тусклый ореол света.

Оглядываюсь назад и вижу, что в комнату входит мама. Второй раз за этот день я настолько зла на нее, что крепко стискиваю кулаки.

Мама выглядит подавленной и усталой. Это действует на меня как ведро ледяной воды. В конце концов она не виновата в том, что я была так сосредоточена на разговоре Кирилла, что сама подставилась.

Что ж по крайней мере теперь я знаю, что они планируют. Как говорится, предупрежден, значит, вооружен. Я и не сомневалась в том, что в элитной летней школе для мажоров мне придется несладко.

Заставляю себя сесть на постель и улыбнуться маме. Я делала так уже много-много раз, когда отец приходил домой без зарплаты.

- Как дела?

Мать вздыхает и упирает локти в колени, запускает пальцы в свои волосы и качает головой.

- Девочка так плоха? – подсказываю ей.

Быть может, мы бросим эту идиотскую идею и поедем восвояси? Мама же никогда не берет неталантливых учениц.

Родительница качает головой и падает спиной на кровать.

- Нет-нет, - тихо говорит она. – Редкий талант, можно сказать самородок, которому бы только выступать. Вся в мать, известную оперную певицу.

- Да? – срывается с губ.

Я думала, матери мажоров это перекаченные силиконом красавицы.

- Илона Павлова, - мечтательно продолжает мама, - солистка Мариинского театра. Удивительный голос. Поразительная страсть… Жаль только ее карьера закончилась так…

Я поворачиваюсь к маме и падаю на матрац животом.

- Как?!

Мама запускает руку в мои волосы и впервые за вечер улыбается.

- Она вышла замуж. Потом развелась. А теперь проживает на вилле в Италии, совершенно потеряв голос. Светские вечеринки, алкоголь, курение, до добра не доводят, милая моя.

- П-х-х… - вырывается у меня.

Судя по реакции Вильцева-младшего, я ожидала чуть ли не детективной истории.

- А что с ее дочерью? – я вытягиваю руки вверх и сцепляю из в замок.

- Ее отец хочет, чтобы она непременно выиграла «Голос дети», а у девочки жуткая боязнь сцены. Вот и все дела.

Мама непривычно быстро отворачивается от меня к стене, затем поднимается на ноги.

- Все, я очень устала, моя дорогая, - так она обычно заканчивает разговоры, которые ей очень неприятно продолжать.

Я растираю лицо руками, глядя на то как мама прошмыгивает в ванну. От ее неловких движений, больше напоминающих бегство у меня в груди рождается четкое ощущение того, что родительница где-то соврала.

Я тоже отворачиваюсь к стенке.

Конечно, ведь все эти дочери олигарха, их матери, прохлаждающиеся среди оливковых деревьев, вообще не мои дела. И все-таки как-то неуютно от всего, что довелось узнать.

А если девочке правда нужна помощь?

- Аня, ложись! – доносится сквозь шум падающей воды. – Тебе завтра собираться в летнюю школу.

Тут я вспоминаю про мажора и натягиваю на голову одеяло. Значит, его способ защитить сестру – как следует достать меня, вынудив маму собрать вещи и убраться из их дома. Только он не знает, что моя мама не поддастся на мои уговоры, она вообще не умеет жалеть меня.