В общем, едва не проморгала свой шанс.

Вильцев сказал Лискевич пару фраз и остановился рядом с раковиной.

Я приблизилась, оторвала два бумажных полотенца и сделала вид, что вытираю им руки.

- Объясни мне, что все это значит, - шепчу Кириллу.

Тот поднимает голову от струи воды.

- Твой отец и опека, - продолжаю я.

В глазах Вильцева блестит сталь.

В это время в проеме двери появляется Лискевич и злобно смотрит на нас.

Кирилл смотрит ей в глаза и наконец цедит сквозь зубы:

- Нам надо поговорить с сестричкой.

14. Глава 13

Кирилл

Хватаю белокурую за плечико. В голове почти незамеченной проносится мысль: “Кожа у нее бархатная, почти фарфоровая”. Чуть-чуть разжимаю пальцы, опасаясь ранить ее. Но сейчас вся эта ситуация настолько бесит, что осторожность - максимальная поблажка, на которую я способен.

Она залезла в дела моей семьи. Ввязалась в конфликт, которого я стыжусь болше всего.

Поэтому, честное слово, заслужила.

Говорю ей:

- Пошли! - почти рычу, настолько я заведен.

Белокурая поднимает на меня свои огромные глазищи и кажется сейчас испуганной ланью. Как будто специально хочет разжалобить.

Не получится!

Вылетаю в коридор.

Я думал, что сделал максимум для того, чтобы в лицее ни о чем не узнали. Но правда как-то просочилась наружу. Или осколки правды. Боюсь подумать, что теперь белокурая считает.

Узнаю, что в этом виновата Настя, не прощу.

Останавливаемся в пустой нише. Я за несколько лет досконально лицей изучил. Летом здесь непроходное крыло.

Легонько толкаю Аню к стене.

Та выглядит встревоженной.

- Рассказывай! - говорю ей.

Поправляет локон за ухом и смотрит с вызовом в ответ. Быстро взяла себя в руки и это меня в каком-то смысле восхищает.

- Что? - вырывается из губ белокурой и я впервые отмечаю, какой у них пухлый овал. Так и хочется прикоснуться, провести пальцем.

Обычно я связывался с девушками старше себя. Мне нравилось в них то, что я могу рассчитывать на отношения без обязательств. Привязанности это не то, что я могу себе позволить.

Но вот с этой что-то не то.

Она вообще не похожа на тех, кого я раньше выбирал. Сыграть на нее предложил Армен, когда увидел фотку. И я согласлся. Но тогда это было со зла.

А сейчас как будто по-настоящему.

“Впрочем, смысл нашего спора теперь - не дать ей вылететь”, - одергиваю себя: “А уж Армен постарается меня уесть”.

В прошлом он потерял проиграл мне Софи и до сих пор хочет меня уесть.

- Рассказывай, что тебе нашептали, - наклоняюсь совсем низко, почти к ее губам и меня обжигает ее холодное, мятное дыхание.

Жвачку жует? Или вообще такая?

Я бы продолжил эту волнующую игру, но белокурая для меня табу.

Мы решили, что этот спор будет особенный, с повышенными ставками, когда я поменял правила в последний момент. Дополнительным условием Армен поставил не прикасаться к девчонке.

В ту ночь я был так зол, что согласился и теперь жалею. Впрочем, не уверен, что мог бы сохранять привычное спокойствие, соблазняя ее.

Мы договорились, что спор закончится и каждый может делать с девчонкой, что хочет. Но до тех пор полный запрет.

Так что я в игре.

И я уже едва не продул.

Ставлю ладони по обе стороны от ее головы, исключая все возможности для побега. Надо привести чувства в порядок и сосредоточиться на том, что единственное сейчас имеет значение: деньги.

- Ты все слышал уже, - выдыхает новенькая и я чувствую, как кровь становится чуть более горячей.

Она меня заводит. Как же неприятно признаваться себе в этом! Дико злит.

Приближаюсь к ней. Встаю почти вплотную. Новенькая вздрагивает. Запах мяты и клубники становится сильней. Так бы и дышал ей…