Бесит. Я уже толком не знаю кто: Лискевич или белокурая или то, что я с я про кровожадность приятеля раньше не знал.

Дико не хочется проиграть и, опомнившись, я начинаю немного жалеть о том, что вот так вот поступил со ставкой. Кто знает эту белокурую? А деньги, которые я поставил - последние и мне нужна вся сумма выиграша для того чтобы помочь сестре выбраться в Италию.

Но выпирать новенькую мне больше не кажется хорошей идеей.

Стою и смотрю в открытый зал. Сердце почему-то сжимается. Что если сейчас увижу ее в слезах? Пройду мимо? Плюну на все? Смирюсь с тем, что проиграл?

И тут она на моих глазах швыряет тальк Лискевич в лицо.

Это почему-то вызывает во мне такой прилив бодрости как на треке во время гонок. Как луч солнца, блин, разорвавший тучи в пасмурный день.

Она мне… нравится.

Да, тьфу ты, нет! Борюсь с желанием влепить себе затрещину.

Я же не любил никого и никогда, кроме моей сестры и матери.

Мне нравится пламя белокурой, ее азарт.

Не дам ей проиграть и вместе с этим не проиграю сам.

Лискевич заливается слезами, краснеет. Могу представить, это наверное очень мерзко получить такой вот “залп”.

Подхожу к Насте и наконец-то она получает от меня то, ради чего полгода наверное старалась. Целую ее в губы, но без чувства, без азарта.

Так и хочется в это мгновение обернуться к белокурой, подмигнуть и сказать: “Ну чего, Антуанетта, мы теперь с тобой в одной команде”.

Лискевич целуется долго, протяжно. Я чувствую, что для нее я не первый раз и это радует. Меньше всего я хотел бы быть первым, потому что рано или поздно мы расстанемся. И скорее всего рано.

Впрочем, Настя довольно искусна. На миг я теряю ощущение времени и понимание того, зачем я вообще тут.

Когда оборачиваюсь, белокурой уже и след простыл.

Обиделась? Серьезно?

13. Глава 12

Аня

- Анечка, что с тобой, Ань?! - слышу взволнованный голос матери.

Но в горле как будто ком застрял. Я не могу сказать ей о том, что в действительности думаю: мне страшно тут оставаться.

Мама учила меня, что стыдно отступать.

- Ты ведь шутишь так? - продолжает мама.

В ее голосе неестественное веселье. Допустив совсем короткую паузу, родительница продолжает:

- Анют, присмотрись получше к лицею. Это же замечательное место. Шанс туда попасть выпадает только раз в жизни!

Я ей не верю. Точнее, я понимаю, что ее слова про лицей - чистой воды правда. А вот в том, что она думает, что у меня не возникло проблем я сомневаюсь.

Просто она хочет, чтобы все возникшие трудности я сама уладила.

Закусываю губу и пережидаю несколько мгновений, чувствуя как сильно стискиваю трубку пальцами.

Моя мама тоже почти одна. Все, что у нее есть - я. Все, что она делает - чтобы вытащить нас из полной нищеты и долгового рабства.

Но я обязана знать, как.

- Скажи мне правду, - выдавливаю из себя. - Что ты делаешь для отца Кирилла и почему этот парень так на меня злится?

- Злится? - ее голос падает почти до шепота, потом следует короткая пауза. - Анечка, не происходит ничего такого… Что не было бы в твоих интересах. В наших общих. Закончишь курсы и сможешь поступить в английскую школу. Я тоже поеду с тобой туда.

Прижимаю трубку к уху холодными руками и сползаю вниз по полотну двери. Обреченно произношу:

- И когда же это будет?

- Через три месяца, когда все дела будут решены.

“Что за дела?” - бьется в голове одинокая мысль, но я не успеваю ее додумать, потому что дверь моей комнаты открывается. На пороге Софи.

- Милая! - говорит она. - А мы с ног сбились, разыскивая тебя! Полицию подняли на уши.

Она прислоняется к косяку двери и с видимым облегчением утирает лоб ладонью.