Тогда чуть не вышел огромный скандал и Буше едва не выперли.

Если бы я мог сказать про себя “стыдно”, то сказал бы, но до недавних пор я был уверен, что у меня сердце изо льда.

Пока что-то в него не угодило.

Приходят другие парни и начинается ленивый разговор, в котором я не участвую. Все время вижу перед собой синий взгляд Антуанетты.

К ночи я вроде бы прихожу в себя и появляется привычное безразличное настроение. Но утром, когда белокурая куда-то пропадает, я чувствую, что у меня впервые дрогнуло сердце: тут всем абсолютно на все плевать.

Антуанетта об этом не знает.

11. Глава 10

Аня

Высказав все Кириллу, я иду обратно. Щеки еще горят, я чувствую это, когда кожу обдувает свежий ветер.

Закидываю пустую сумку из-под формы на плечо. И что я буду делать на скалолазании?

Я хотела сказать Вильцеву больше, гораздо больше! Но когда уткнулась взглядом в его глаза, потеряла всю собранность. А потом мне показалось, что телефон одного из парней щелкнул. Он или фоткал или снимал нас на камеру.

Богатый извращенец!

Хотела бы я знать, зачем это ему. Собственно, это одна из причин, по которой я замолчала.

Знакомлюсь со своим куратором по скалолазанию после ужина. Неизвестно почему, но на эту секцию больше никто не пошел. Так что у меня будут практически индивидуальные уроки, для остальных скалодром функционирует как кружок.

Очередное унижение? Вот только в чем его смысл?

Сейчас уже мне кажется, что весь гимназия имени Воронцова поголовно собирается строить мне козни. Я не ожидала проблем от Софи и пропустила удар.

Впрочем, занятие проходит не так уж и плохо.

Я неловко пытаюсь забраться на стенку, пару раз больно падая на маты пятой точкой. Но я не собираюсь сдаваться. Буду соответствовать их дурацким нормативам. Я всем докажу, что я и моя мама…

- Отлично, Анна, - говорит мой тренер. - Очень хорошо для первого раза. Можешь отдышаться и попить воды. Дальше ты свободна.

Сидя на мате, я перевожу дух. Признаться честно, я уже довольно давно не занималась спортом. Проблемы отца с банком обнаружились в прошлом триместре и нам с мамой хватало только на квартплату и еду. Нечего говорить даже о символической плате за секции.

Поэтому я рассиживаюсь дольше положенного. Мышцы просто ужасно болят, также как и руки.

Вращаю шеей, просто пытаясь прийти в себя. Пью из предоставленной мне бутылки и наконец ложусь спиной на мат. Закрываю на глаза на миг. Я слишком старалась доказать всем, чего я стою.

Моя нынешняя школа это как оазис посреди пустыни и наверное я не должна проситься обратно к матери, я обязана сама как-то прожить.

Неожиданно перед глазами темнеет и мне пару мгновений кажется, что так и надо. Следом я встаю и понимаю, что лампы на скалодроме погасли.

Ч-черт! Кажется, тренер про меня забыл!

Бросаюсь к дверям, и дергаю на себя. Поздно. Я заперта.

Злость и жалость к себе поднимаются внутри как волна. Мой мобильный и сменная форма в раздевалке. Все, что мне осталось - недопитая вода.

Пару раз ударяю раскрытыми ладонями по створкам, кричу, но глухо. Прислоняюсь спиной к дверному полотну и соскальзываю вниз, запуская пальцы в волосы.

Ну надо же было так влипнуть!

Вдруг в наступившей тишине я слышу шаги.

Подскакиваю.

- Эй, там!!!

За дверями на мгновение становится тихо.

- Насть, - вдруг едва слышно говорит кто-то по ту сторону. - Может, отопрем?

- Не дрейфь, Яффе, - говорит знакомый голос. - Твоя же идея была.

Я снова соскальзываю на пол.

Лискевич. Теперь я, по крайней мере, знаю, что у нее есть компания. И эта компания тоже меня ненавидит.

Набираю воздуха в грудь. Сказать по правде, я боюсь темноты. Но я не сдамся.