— Ты ведь… — Арина принялась застегивать пуговки обратно, скрывая от меня всю обнаруженную красоту. — Ты ведь не от хорошей жизни этим занимаешься. А я покупаю тебя как какую-то вещь. Я не могу так. Давай я тебе заплачу половину и ты уйдешь?

Ну приехали…

7. Арина. 7

Почему-то Глеб выглядел очень недовольным, когда я от него отодвинулась.

— Тебе наличными или можно переводом? — спросила я, потянувшись за телефоном.
Может быть, если в него кинуть деньгами, он не будет так хмуриться?

— Потом заплатишь! — как-то зло бросил он. — Не надо меня, жалеть, Арина. Я сам выбрал эту работу.

Я неуверенно отложила телефон. Мне не выдали никаких инструкций насчет оплаты. Когда это принято делать? До или после? А чаевые давать? Где-то еще должны быть сайты отзывов, наверное?

Глеб все еще был слишком близко, и взгляд его так настойчиво пытался пробраться в расстегнутый ворот платья, что я прикрыла его рукой. Зря белье надевала, он и без него смотрел на меня излишне плотоядно.

— Но почему, Глеб? Почему ты выбрал эту работу? Какое у тебя образование?

Он устремил свой острый как край ножа взгляд прямо в мои глаза и отчеканил:
— Высшее. Юридическое.

Я почувствовала себя неуютно.
Вот ведь как получается: когда проститутка едет к клиенту — она боится, что с ней что-то случится. Зато когда мужчину вызывает клиентка — уже она боится, что он с ней что-нибудь сделает.
Как-то несимметрично получается.
Некстати вспомнилась цитата из чьей-то анкеты про «доставлю удовольствие вне зависимости от вашего желания».
Вдруг Глеб решит тоже… доставить мне удовольствие, даже если я буду против?

— Юридическое? — я ухватилась за эту информацию. — В законах хорошо разбираешься, значит?
— Разбираюсь, да. Довольно хорошо. Тебе понравится, — он как-то странно усмехнулся, и его ладонь снова скользнула мне на коленку.
Я решительно убрала ее оттуда.

Ах, если бы этот красавчик-Глеб встретился бы мне где-нибудь в общей компании или подошел познакомиться на улице, все было бы иначе!
Я бы…
Я бы…
Я бы не поверила в такое счастье и отшила его.

Наверное, еще и поэтому я тут сижу, стесняюсь, расспрашиваю, как он докатился до жизни такой, вместо того, чтобы употреблять его в соседней комнате. Надо было попроще мужика выбирать, без костюмов и претензий.
А я-то, дура, еще гадала, зачем там страшные такие, с дебильными улыбками и челочкой-штрихкодом. Кто, мол, на них позарится, их можно пучок за пятачок в любой пивнухе взять.

Теперь поняла!
Для таких, как я, которые считают себя недостаточно красивыми даже для мужиков, которым за это деньги платят.
Это как пригласить уборщицу, налить ей чаю и у нее на глазах полы мыть, спрашивая: «Марь Ивановна, я хорошо стараюсь?»
Стыдно же быть плохой хозяйкой.
И неебабельной девкой тоже стыдно.

— Но ведь юрист — хорошая, прибыльная профессия! — вернула я Глеба в конструктивное русло, а то очень уж хищно он начал опять к моему декольте присматриваться. — Зачем ты пошел продавать свое тело?

Тела я еще не видела, кстати. Но, судя по его движениям и развороту плеч под костюмом, оно меня вряд ли глубоко разочаровало бы.
Если у него там еще и пресловутые кубики, как у других «бойцов» в анкетах, я же совсем растеряюсь. У меня же все упадет!

— Я продаю не свое тело, — Глеб так хмуро зыркнул на меня, что захотелось спросить «а чье?». — Я предоставляю… услуги.
— Неужели для юриста не нашлось работы лучше? — удивилась я. — Зачем столько лет учиться, чтобы в итоге бросить хорошую профессию?
— Арина… Как бы тебе ответить… — Глеб поморщился, вздохнул, зачем-то посмотрел в окно, словно и правда не знал, что ответить. Но потом неожиданно воодушевился: — Скажи, зачем глотать пыль в архивах, шляться по унылым судам, таская с собой коробки материалов по делу, если можно целыми днями заниматься тем, что нравится? Знаешь такое выражение: «Занимайтесь любимым делом и вам не придется работать никогда в жизни?»