— Спасибо тебе, — я саданул собутыльника кулаком в плечо в порыве чувств, — ты настоящий друг.

— Да ладно, — смущенно лыбился Петр, явно принявший мой гоповский выпад за комплимент, — ты достоин этого. Ты молодец, ты…

Теперь пришла моя очередь застенчиво улыбаться. Нет, Петя сделал все правильно. И я действительно был ему признателен. После пяти с половиной лет каторги, сопровождаемой испанским стыдом за пустоголовых студентов, наконец-то получил кресло начальника. Ну как начальника. Заместителя кафедрой. По сути моя работа заключалась в том, что мне придется вести меньше лекций и заполнять больше бумаг. А, ну еще на пятиминутках меня будут иметь чуть агрессивнее, чем прежде. В моральном плане, разумеется. Зато прибавка к зарплате — небольшая, но все же, — и кресло руководителя (мягкий КР-27, а не разваливающийся ИЗО), окрашивали мое будущее в веселенький, с коньячным оттенком цвет. Я чувствовал себя таким счастливым, что меня не расстраивали даже будущие сплетни коллег вокруг моей скромной персоны.
— Ты только постарайся ни во что не вляпаться, — наставительно сказал Петр, будто прочитав мои мысли. — Особенно со студентками. Никаких…

Он дважды похлопал ладонью по кулаку, и я презрительно поморщился. Взяв бутылку, я обновил коньяк в рюмках и захрустел шоколадом.

— Ты же знаешь, что я никогда…

— Да я знаю. Я просто предупреждаю, — Петя сочувственно закивал. — Но факультет у тебя какой? Во! Девок мало, а те, что есть, считают, что им оценки должны ставить за длинные ноги.

У меня в голове возник образ Насти Кравец. И ее длинные ноги, лежащие у меня на плечах. Чуть прикрытые глаза, разомкнутые в стоне губы, и упругая грудь, еще идеальная по молодости лет, и слегка раскачивающаяся в такт моим движениям. Я кусаю ее лодыжку, всаживаю на всю длину, и аудитория заливается блаженным криком…

Видение растаяло так же внезапно, как и появилось. Это все коньяк. Я никогда в жизни не трахну студентку. НИ-КОГ-ДА! Для меня это за гранью морали и норм. Тем более в аудитории, куда в любую минуту может зайти какой-нибудь ее сокурсник или мой коллега.

— Это все коньяк, — повторил я вслух. — Знаешь, а у меня есть одна такая в группе.

Образ Насти снова появляется перед глазами. Только теперь она стоит на коленях под столом, на моей кухне. Фантазии такие явственные и острые, что я даже крепко сжал колени, чтобы прогнать их. Надо же было так напиться!

Вообще мои стадии опьянения мало чем отличаются от стадий других обывателей, закаленных алкоголем. Я долго не пьянею, затем меня накрывает медленно и несильно. Хотя я никогда не страдаю похмельем, и меня не тянет на приключения. Так что в тот момент навязчивое, необоснованное желание вставить красивой сучке из моей группы, меня не столько заводило, сколько пугало.

— Что это за коньяк такой? — пробормотал я, крутя в руках бутылку.

— А что такое? — Петр отобрал у меня оную, и прищурившись пытался прочитать мелкий золотистый шрифт на коричневом фоне. Абсолютно нечитаемы в свете желтой светодиодной лампы. — Вроде хороший коньяк.

— Хороший, — эхом повторил я.

Какой там хороший?! У меня в штанах все узлом связалось. Верно говорят: алкоголь — это яд, организм отравлен и хочет размножаться, пока не умрет окончательно.

— Давай бл*дей снимем? — прозвучала бесстыжая фраза, и я со стыдом отметил, что она сказана мной.

— Бл*дей? — тупо переспросил Петр, и протянул, словно раздумывая, — Бл*дееей…

Он поставил бутылку на место, полез в карман за телефоном. На минуту, Петя не относился к той категории приятелей, с которыми можно ходить по бабам. С ними можно пить. Можно поехать на рыбалку, можно пригласить с семьей на дачу. Так сказать, для поддержания дружеской атмосферы в коллективе. В конце концов, с ним можно выкурить косяк. Тайком. Сидя в оборудованном под бильярдную подвале его дома. С такими, как Петр, не снимают проституток, не клеют официанток, и уж тем более не трахают одну в два ствола. Петя — это хороший коллега, непонятно как оказавшийся моим начальником, и по какой доброте душевной взявший надо мной шефство.