- Можно музыку с начала? - прошу я.

Она начинает играть, а я силюсь превратиться в ту Нинель, которой нужно заработать деньги вот таким способом. Раздеться, соблазнить и станцевать.

Глаза прикрыты, двигаюсь на ощупь. А потом широко распахиваю их и впиваюсь в Ольшанского взглядом. Вижу только его очертания. Но мне кажется, что его глаза горят огнем. Представляю это. И танцую для него.

Извиваюсь, маняще играю бедрами.

Смотрю в самую глубь, стараюсь прожигать его взглядом, как и он меня. Вкладываю и страсть, и ненависть, что плещутся внутри.

Медленно расстегиваю кнопки на топике. Все остальные перестали существовать. Есть только я, Нинель, и мое прошлое, что пахнет мятой. Трогаю свою грудь и играю с сосками. Зазывно и приятно. Простреливает, я чувствую легкие волны возбуждения внизу. Меня ведет только от моих рук и его тяжелого взгляда.

Прохлада на коже сменяется жаром. Она пылает. Уверена, если провести рукой, можно почувствовать испарину.

Олег глазами исследует мое тело. На мне остались только трусики, которые мало что скрывают.

И танцую, словно он - единственный зритель. Глажу себя рукой, снова обвожу грудь, тереблю соски. Рука движется вниз и касается лобка и проходит дальше. Готова издать свой первый стон, потому что понимаю, что распалила огонь внутри себя.

Возбуждение прокатывается по нервам. Покалывает, а тело подрагивает.

Его взгляд ловит каждое мое движение, каждый взмах и взгляд.

Хочется подойти и попросить потрогать меня. Везде. Мое тело кричит об этом.

Олег дышит часто, его грудь вздымается. Ладони сжал в кулаки.

Игра, в которую я нас втянула. Специально. Мне хотелось это сделать, увидеть желание в нем, огонь.

Дразню его. Маню указательным пальчиком. Смелею настолько, что и правда превращаюсь в стриптизершу Нинель. Ей можно так делать - провоцировать. А настоящей Нине нельзя. Его касания погубят и утопят.

- Это все? - кричит он?

Не понимаю. Ему нравится, он возбужден. Только не сознается, что на крючке.

- А что еще хочешь? - голос слегка дрожит. Чувствую как горю под его взглядом.

- Раздевайся полностью, - шипит. Понимаю, что он хочет меня. Взгляд скользит по мне, а сам он на грани. Вижу, как сглатывает слюну и как дергается его кадык. Я завела его, соблазнила. Но останавливаюсь. Теряюсь. Не готова. Ко мне возвращается стыд и стеснительность. Возбуждение сходит, словно и не было вовсе. Стою на сцене в одних трусах. Уставилась на Ольшанского и готова разреветься.

Жалкая попытка. Я сама чувствую себя падшей и грязной. То, что сейчас произошло на сцене неправильно.

Музыка прекращает играть. Цепляюсь за шест как за спасение. Иначе упаду.

- Нет, - говорю громко.

Он только ухмыляется.

- А если на привате попросят, м? - смотрит исподлобья. Холодок пробегает по спине. Обхватываю себя руками, прикрываюсь, пусть это и не к месту сейчас выглядит.

Олег ведет плечами, расстегивает пару верхних пуговиц. Ему жарко. Этого не заметит только слепой.

- Не буду, - упрямо заявляю.

- Это твоя работа, - Ольшанский не отстает. Давит. И словом и взглядом. Я правда букашка, которой безумно страшно.

- Я… не хочу, - скатываюсь на жалобный стон. Слезы вот-вот задушат меня. Хочу скрыться быстрее, убежать. Потом уткнуться в подушку и разреветься. Мне больно, обидно. Ощущение уязвимости разрастается изнутри.

- Вот ты… упертая. Свободна, - и смахивает мой образ, как картинку. - Следующая.

3. Глава 3.

Домой добираюсь только к обеду. Измотанная и уставшая, словно отпахала несколько смен подряд. Ноги налились свинцом, руки не слушаются. До сих пор колотит от пережитого.