Именно здесь первый земной колонист Дэниэл Симмонс впервые ступил на поверхность Озимандии, чтобы сорок три минуты спустя погибнуть в машине, раздавленной тросовым змеем, словно консервная банка. Это был, конечно, исторический стрим. Его все смотрели – и я в том числе. Говорят, число кандидатов в колонисты за один день сократилось в несколько раз.

В честь Дэниэла станцию и назвали. Первое время существовала традиция называть базы и аванпосты в честь погибших колонистов. Но вскоре погибших стало так много, что баз на всех уже не хватало.

– Привет, Фрай! – раздалось в моем коммуникаторе, когда я аккуратно припарковал «Волка» в теплом, пропахшем маслом ангаре, на свободном месте, куда меня привела мерцающая разметка. – Я смотрю, тебя потрепало там – щиты почти на нуле. Кто это был, крабоход? Декоратор?

На экране появилось полное и усталое, обрамленное крашенными в блонд кудрями лицо Марины – техника, работающего в «Юнити». Станцию она не покидала, так что о новостях из внешнего мира узнавала, в основном, от бродяг, вроде меня.

– Пираты, – ответил я. – По глупости налетел. Еле отбился.

– Бывает, – ответила Марина. – Машина-то цела?

– Как видишь, – я похлопал перчаткой скафандра по железному боку машины. – Тысяч пять выйдет ТО?

– Сейчас гляну, – проговорила она, щелкая пальцами на том конце. – Может, и больше. Щит у тебя мощный, а разрядили его капитально. Я тебе пришлю счет на почту, ладно?

– Только ты уж постарайся, чтобы не очень большой, – ответил я. – А я тебе шоколадку занесу.

– Дождешься от вас, – с улыбкой заявила Марина и отключила связь. Фабрикаторы даже второго уровня не справлялись с производством шоколада, который можно было бы есть: выходила либо лютая горечь, либо приторная патока. Так что шоколад был на Озимандии продуктом довольно дорогим, и обещанием его подарить не стоило разбрасываться.

Я выбирался из машины и, разминая затекшие ноги, стал смотреть, как управляемый Мариной ремонтный робот спускается с потолка ангара. До вечера мне еще предстояло кое-чем заняться.

***

Первым делом я заглянул в святая святых станции – первичный терминал. Когда-то, он был единственным рукотворным объектом на планете – за исключением созданных озимандийцами, конечно. Затем «Юнити» – первая созданная колонистами корпорация – купила лицензию на здешнюю территорию и постепенно построила все остальное: ангары, жилые модули, магазины, коридоры. Не сама построила, конечно: оплатила постройку на орбите и спуск всего добра на поверхность.

Но когда-то этот отсек был единственным пристанищем для людей на Озимандии. Поэтому относятся к нему с некоторым трепетом, словно к храму чужой и таинственной религии.

Терминал представлял собой просторное помещение с высоким молочно-белым куполом. Возле самой его вершины яркая лампа, похожая на рукотворную звезду, лила вниз холодный хирургический свет.

Здесь в любое время суток толпится народ. Вот и сейчас мне пришлось отстоять очередь длиной человек в десять, прежде чем я добрался до терминала – белой полированной колонны с экраном, выраставшей прямо из пола. Таких терминалов в зале было не меньше десятка, и каждый был нарасхват.

– Пользователь идентифицирован, – раздался в моей голове приятный мелодичный голос, стоило мне прикоснуться к экрану. – Vogelfrei, колонист 7 уровня, без корпорации. Текущий ЭОН – 3,64 единицы. Доля собственного удержания – 0,91 единица. Хотите сдать добычу?

Я провел пальцем по появившейся кнопке, и невесомый ЭОН тут же вытек мерцающей струей из моего запястья и скрылся внутри колонны.