Ответом старому негоцианту был только кивок, а он, переведя дух, продолжал:

– И тогда кагал[25] решил найти тебе мужа?

На этот раз не последовало даже кивка, но старик был опытен и даже где-то мудр, а потому понял все сразу.

– И тот, кого выбрали старейшины, не пришелся тебе по вкусу? Ну, конечно, вряд ли они выбрали жгучего красавца с приличным капиталом и москательной лавкой в придачу. Девочка моя, но в том ли ты положении, чтобы перебирать?

– Простите, пан Борух, – закусила губу девушка, – но я не хочу связывать свою судьбу с этим дурачком Моше, только от того, что так решила община.

– Ой вэй, но что же ты будешь делать?

– Пан Борух, – решилась наконец Геся, – я знаю, вы добрый человек, и вас, наверное, послал на эту улицу сам Господь. Вы не могли бы мне помочь?

– Тебе нужны деньги? – понимающе кивнул старик.

– Нет, – вспыхнула девушка, – мне нужна работа!

– Что?!

– Мне нужна работа. Я готова делать что угодно. Стирать, мыть полы, ухаживать за больными. Просто я хочу заработать себе на жизнь.

– Вот оно что. Но что ты умеешь делать?

– Я же сказала…

– Нет, ты сказала, на что ты готова, но вот что ты умеешь? Ты очень молода и хороша собой, тебя могли бы взять служанкой в хороший дом или, может быть, даже гувернанткой, но справишься ли ты?

– Чтобы стать гувернанткой, нужны рекомендации, – тихо проронила Геся и потупила взгляд.

– Азохен вэй! – вскипел старый еврей. – Да рекомендации еще далеко не все! Нужно быть хорошо одетой, нужно уметь вести себя в приличном обществе. Нужно, наконец, что-то знать самой, чтобы учить этому детей. У тебя есть образование?

– Нет, конечно, но матушка, пока была жива, занималась со мной. Я умею писать и считать, говорю по-немецки, по-польски, по-русски и немного по-французски. Еще я умею шить…

– Так, гувернантки из тебя точно не выйдет. Служанкой еще можно, но у нас тут не Варшава и даже не Киев.

– Я хочу пока остаться в Бердичеве.

– Почему?

– Я надеюсь, что мой брат когда-нибудь вернется.

– Твой брат? Ах, да, бедняга Марк. Ты таки думаешь, он еще жив?

– Я надеюсь.

– Ну, хорошо. Ты сказала, что можешь шить. Я могу поговорить с пани Резенфельд о тебе. Если ты и вправду умеешь, то она, может быть, возьмет тебя портнихой. Глядишь, если повезет, станешь со временем модисткой.

– О, благодарю вас, пан Борух! – пылко вскричала девушка, но старик остановил ее:

– Не стоит, девочка моя. Скажи лучше, где ты остановилась?

– Сняла угол у пана Вулфовица.

– У трактирщика! Азохен вэй, а может, ты хочешь быть совсем не портнихой? Тогда тебе нужно к мадам Цукерман, но тут, прости, я не смогу составить тебе протекцию…

– Что вы такое говорите! – оскорбилась Геся.

– Вот что, девочка, – не обращая внимания на ее возмущение, продолжал старик. – Мы сейчас же отправимся к пану Вулфовицу и заберем твои вещи. Сегодня ты переночуешь у меня, а завтра мы отправимся к пани Резенфельд. Я уже не молод, сын мой в отъезде, так что твоей репутации ничего угрожать не будет, хотя какая может быть репутация у девушки, сбежавшей из дому. Ничего не желаю слышать!

– Я не хочу обременять вас, – пролепетала Геся, но пан Борух уже поднял руку и заголосил на всю улицу:

– Извозчик!! Да что же это такое, когда в них нет надобности – кишат просто как тараканы, а вот если позарез необходимы – так нет ни одного!

Из-за скандала, приключившегося перед самым Рождеством, Гаупт пока не стал назначать Будищева писарем, а позже у него выявились и иные таланты, так что совсем было скисший Погорелов вздохнул немного свободнее. Во-первых, пришел приказ усилить стрелковую подготовку перед ожидаемым смотром. После того, как были выделены необходимые огнеприпасы, штабс-капитан зачастил вместе с подчиненными на стрельбище, и тут выяснилось, что Дмитрий недурно стреляет. Поначалу ему не очень получалось определять расстояние, указанное на прицеле в шагах, но скоро он приноровился и стал одним из лучших стрелков в роте.