– Нет, ты назови хоть одного шныра, у которого все было бы нормально! Ну да! Я слышал эту лажу! «За гробом каждого из выстоявших ждет свободный проход на двушку! За вторую гряду – в те неведомые дали, куда шныры могут пробиться только мертвыми!..» Агитпроп!

Ул дернул замок шныровской куртки, выпутывая зажеванную молнией соломинку.

– Да ведь правда, ждет! Ты же сам видел вторую гряду! Перед ней таким грузным себя чувствуешь, неловким. Точно одубевшими пальцами нитку вставляешь. А потом такая легкость наступает – кажется, оторваться бы от тела, сбросить его как мешок с костями и рвануть туда. Но надо вытирать сопли, собирать тряпочкой пот и на лошадке трюхать обратно!

Родион жадно слушал. Он считался специалистом по приискам Скал Подковы. В Межгрядье же не прорывался – становилось невыносимо жарко, кружилась голова, подступала тошнота.

– Да даже если и так! Сколько лет еще терпеть?

– Да расслабься ты! Недолго! Вон берики новые арбалеты с лазерным наведением получили. Выхожу вчера из тучи и никак не соображу, что за красный жук по крылу у пега ползет. Хорошо, жеребец у меня бывалый – шарахнулся… Просто ныряй, да и терпи!

Слово «терпи!» подействовало на Родиона, как красная тряпка на быка.

– Какой дурак выдумал это терпение? – спросил он хмуро.

– Его выдумала практика. Если ты не знаком: такая усатая тетка с мужским размером ноги, – представил Ул.

Родион и слушал, и не слушал.

– Достало все! Ишачим, как рабы, мерзнем, кутаемся в тулупы, а у ведьмарей – термобелье! Легонькое, теплое! Там не покупают для столовой просроченных круп!.. Помнишь, берик в прошлом году о защиту ШНыра размазался? Так у него одни часы – нам за жизнь не заработать! А флорентийский топор четырнадцатого века с золотой гравировкой?

– Так разбился же! Может, меньше трясся бы над топором, тщательнее управлял бы гиелой? Опять же, усатая тетка говорит, что лучше нырять в овчине, чем в химических трусах. На двушке все расплавится – будет весело, – философски заметил Ул.

Конец ознакомительного фрагмента.