– Меня Матвеем зовут.

– Матвей? Хорошее имя. Тёплое. А ты меня Дедом зови. Так, все меня кличут.

– Вы из деревни пришли?

– Нет, что ты! Я деревню не люблю. Там люди. Я, тут, неподалёку живу.

– А, зачем вам мухоморов столько? Их же кушать нельзя.

– Нельзя. Только, мне можно. Я люблю мухоморчики. А ты, откуда тут, такой красивый?

– Меня тётка привезла. Вот, покалечился в аварии. Говорит, что вылечит.

– Зоя, что ли?

– Она.

– Она вылечит. Не знал, что у неё родные есть, – дед повёл носом и хитро улыбнулся в бороду. – Иди, Матвей, в дом. Сейчас, тебя Зоя звать к столу будет.

– А вы, откуда, знаете?

– Уж, знаю. Иди.

Я повернулся к дому и, действительно, увидел тётку, только вышедшую на крыльцо.

– Пошли кушать! – крикнула она. – Как раз, картоха поспела.

Идти вверх было труднее, чем вниз. Тяжело опираясь на трость, я поднялся по тропинке и зашёл в дом. Кушать хотелось, а умопомрачительный запах из чугунка манил и заставлял что-то утробно урчать в животе.

– Ты, чего к речке ходил? – ворчала Марья, выкладывая на тарелку три янтарные, исходящие паром картофелины, присыпанные мелко нарезанным укропом. – Я, же, сказала тебе, что туда нельзя.

– Там дедушка в лодке сидел. Я с ним познакомился.

– Что за дедушка? – насторожилась тётка.

– Обычный, старый. У него, ещё, корзина, полная мухоморов была.

– Дед заходил, значит? И, чего он в людскую личину рядился? Что ему понадобилось?

– Не знаю, – развёл руками Вася.

– Это я не тебе. Ты, ешь, давай. Вон, масличко клади. Своё, домашнее. Огурчики, вот. Сальце. А на меня внимания не обращай. Это, я сама с собой. Постоянно одна, вот и появилась такая привычка.

Кушать хотелось, поэтому, было, как-то, не до разговоров. Я, по примеру тётки, осторожно взял в руку обжигающе горячую рассыпчатую картофелину, посыпал её солью, вилкой положил сверху, моментально потёкший, кусочек масла и откусил. Вкуснотища! Дома я, такого, даже, не пробовал.

– Ты с хлебом, давай, – проворчала тётка. – Что за еда без хлеба? Одной картошкой сыт не будешь. Знаешь, как про неё в народе говорят? Картошка из дома уведёт, а обратно не приведёт.

– Как это?

– А так. Ежели, только картоху одну поесть, то, вроде, сыт. А, вскоре, опять голодным будешь. Без хлеба она ненадолго накормит.

Я потянулся к берестяной хлебнице и взял крупно отрезанный ломоть. Хлеб был слегка подсохший и крошился.

– Ничего, – заметила тётка. – Завтра с утречка свежий спеку. Наверное, домашний и не ел никогда. А ты, молочком запивай. Молочко хорошее, козье, натуральное.

– А, чая нет?

– Некогда сегодня самовар разводить. Припозднились мы с дороги. Завтра будет тебе и чай, и шаньги, и калачи с маком.

Я сделал глоток из высокой глиняной кружки. Вкус у молока был необычным, но, в целом, понравился. Хотя, я слышал, что козье молоко отличается от коровьего. Но, это дело привычки. Люди, которые привыкают, чаще именно из-под козы молоко предпочитают.

– Тётка, а этот дедушка – кто?

– Никто! Ходит тут, иногда. Не бери в голову. Ну, поел?

– Поел.

– Посиди, тогда, тут, в сторонке. Я посуду помою и постелю тебе.

– Так, рано ещё, – я кивнул в сторону окна, где только начинались сумерки.

– В деревне засветло ложатся и встают с петухами. Это, тебе, не город.

Тётка сноровисто собрала использованную посуду в тазик, залила её горячей водой из чугунка, разбавила холодной из ведра и принялась греметь в нём вилками. Я уселся на сундук и задумался. Мысли были совсем невесёлыми. Дома, всё-таки, было лучше. Город, интернет, друзья в чате. Початиться бы, сейчас. Как там Единорог, Бизон, Фея? Новостей, наверное, куча набралось. Я, опять, достал из кармана сотку, но сеть так и не появилась.